Эрбат. Пленники судьбы
Шрифт:
— Если я правильно поняла, то Тритон, едва узнав о кладе от нас, сразу же должен был сообщить о нем своим друзьям-приятелям?
— Причем в первую очередь, а со всем остальным разбираться стали бы все вместе, на общем собрании. По сути, то, чем сейчас занимается Тритон, можно назвать крысятничеством, а это уже верх непорядочности. Выражаясь фигурально, он уже пытается запустить свою лапу в общак, хочет украсть что-то у своих, пусть даже этого самого клада он еще и в глаза не видел. Мужик делает все, чтоб деньги попали не в общак, а в его собственный карман. Оттого и трясется. Кстати, вполне обосновано. Если об этом станет известно, то… Естественно, ни о каком уважении, и уж тем более о продвижении к вершинам той организации не может быть и речи. И это в самом лучшем случае.
— Откуда ты все это знаешь?
— Голубушка, ты забываешь, где я рос. И среди кого. В той среде подобные правила и понятия просто впитываются…
— Похоже, котяра, ты не ошибся в своем предположении.
— Уточните, моя дорогая, что именно вы хотели мне сказать.
— Ну, точно тебе сейчас никто и ничего не скажет, но такое впечатление, что клюет… Конечно, речь идет не о рыбалке.
— Как считаешь, они нам поверили?
— Тот мужчина — он поверил, а Тритон — этот все еще сомневается… Кстати, Тритон, кажется, доверяет этому своему приятелю.
— Может, и доверяет, хотя я далеко не уверен, что речь может идти о полном доверии. Только вот если приятель Тритона действительно хорошо знает этого скользкого типа, то тоже полностью доверять ему не станет. Может сыграть только за себя…
— Да что же это такое? — я искренне недоумевала. — Тут люди меж собой хоть кому-то доверяют?
— Как сказать… Эту парочку крысами в банке я бы не назвал, и в то же время в здешних местах есть только одно правило: каждый сам за себя. Так что нам с тобой следует быть вдвойне, а то и втройне осторожней… Ты чего фыркаешь?
— Казначея вспомнила…Ох, боюсь, он тебе век не простит того, что ты не привезешь камни назад… Будет теперь над своей припиской в реестре переживать, а заодно и страдать, что камни нам без счета выдал…
— Этот скупердяй… Иногда мне кажется, что этого сквалыгу на его родине должны были беречь, как какое сокровище — он деньгам счет знает, и понапрасну золотом раскидываться не будет. Вспомни, как Казначей сразу же стал приводить в порядок и переписывать все то, что отыскалось в дорожных сумках Москита… Кстати, Лиа, а Койен тебе ничего не говорил о наших? Ну, о тех, кто остался в Харнлонгре? Если честно, то я боюсь о них даже спрашивать: а вдруг…
— С ними все в порядке. Койен сказал: все выжили, и добрались нормально. А в остальном… Предок помалкивает, ничего не говорит…
— А больше и не надо. Живы — и ладно! Не стоит вспоминать о тех, кого мы оставили в Харнлонгре. Меня это несколько… расхолаживает. Лучше поговорим о насущных проблемах… Кстати, что тебе Койен говорит?
— Молчит…
— Ну, раз молчит… Значит, и дальше будем действовать по плану…
Завтра… Вернее, уже сегодня в Нерге начинаются праздники. Когда-то именно в праздники Адж-Гру Д'Жоор сумел забрать из тюрьмы Стольграда группу заговорщиков, да и нас с Киссом прихватил… Так почему бы теперь уже нам не повторить то же самое, тем более, что подобного никто не ждет, да и вряд ли кому-то без серьезной на то причины может придти в голову нечто подобное! Вполне может быть такое, что часть охранников будет снята со своего обычного дежурства, и отправлена в город — все же сейчас в Сет'тан съехалось не просто много, а очень много людей, и оттого лишние глаза и уши в толпе иметь не помешает.
Итак, нам оставалось только ждать…
Наверное, оттого, что мы все это время говорили про Славию, мне вдруг вспомнилась сестрица. Даже немного стыдно стало — слишком давно ее не вспоминала… Как она там, бедная? Еще раз убеждаюсь: какие же мы, бабы, дуры! Тут о деле надо думать, не отвлекаться ни на что, но, тем не менее, мне вздумалось забивать себе голову воспоминаниями… Я давно стараюсь не думать о сестрице — в нашем положении это слишком большая роскошь, и вот надо же такому случится: не выходит она у меня из головы, как бы я не старалась это скрыть.
Время тянулось медленно, и через какое-то время Кисс толкнул меня в бок.
— Подруга, ты что такая хмурая? Что-то не так?
— Все в порядке. Сейчас даже подслушивающий у дверей куда-то отошел…
— Тогда в чем дело?
— Да так…
— Все обо мне страдаешь? — ну, Кисс опять принялся за свои подначки. А что: все пока идет по плану, можно немного перевести дух, а лучшего способа, чем поддразнивать меня, Кисс придумать не может. — Ох, как же я устал от вечных проявлений твоих страстных чувств! Неужели сидишь такая недовольная оттого, что опять получила от меня очередной отказ?
— Отвяжись со своими глупостями! Похоже, ты ни о чем другом думать не можешь?
— Чем же тогда заняты твои мысли, о звезда моего сердца?
— Прежде всего хватит ехидничать!
— Счастье ты несказанное, это просто мой бедный организм в себя приходит! Ты же меня так бранила все это время, что мне необходимо хоть как-то перевести дух… Пусть даже и таким образом!.. Итак в чем дело?
— Кисс, я понимаю, сейчас не время об этом говорить, но… Сколько бы я не спрашивала Койена о сестрице, но он мне ничего не отвечает! Все без толку. Молчит предок… Боюсь, не случилось ли с ней что-то плохое…
— Ну, бабы… — протянул Кисс. — Так иногда и вспомнишь добрым словом Угря, то есть его слова о том, что с бабами сложно проворачивать серьезные дела: у них вечно головы не тем заняты!
— Это ты о чем?
— Все о том же! Тебе сейчас только и думать, что о своей безголовой сестре… Ты выбрала для этого самое подходящее время, лучше и придумаешь невозможно! Больше голову себе забить нечем? Скажите, что-то с ней случилось, с твоей милой Даей!.. Да с твоей дорогой сестрицей это случилось много лет тому назад, с той самой поры, как твои мать с бабкой стали на нее едва ли не молиться, и сама она выросла с мнением, что может и должна получать все, что пожелает! А если что-то не получается так, как она того хочет, то надо срочно найти виноватого, и лучше тебя кандидата на эту роль она не нашла! Это ты сейчас в находишься Нерге, и неизвестно, что будет дальше, а твоя милая сестрица сидит в своем родном поселке, где тишина и благолепие! А, забыл: там же имеется еще и ее муженек, сокровище хамоватое, на которое она не надышится!
— Перестань!
— Я-то, конечно, перестану, только вот твоя дура-сестрица до той поры, пока себе лоб как следует не разобьет, не поумнеет. Понимаешь, даже при большой любви есть грань, которую не стоит переступать, а твоя безголовая сестра это сделала. Публично проклянуть и отречься… Это ж какой идиоткой надо быть, чтоб пойти на подобное?! Можно подумать, мужика этим можно удержать…
— Не понимаю…
— Да чего тут не понимать? Это кретин без мозгов, он же муженек твоей сестрицы, решил, что ухватил удачу за хвост, и отныне может жить так, как ему хочется, а твоя сестра ему ни в чем не перечит… При отсутствии ума такие обычно заканчивают общей ямой и нищетой.