Ересь Хоруса. Омнибус. Том 3
Шрифт:
— Я бы знал, — повторил Шарроукин.
— Правда? Тогда как Ашур Мезан сумел пробраться на ваш корабль и лично взглянуть на вашего криптоса? Неплохо вы там все устроили, Велунд. Скажи, неужели действительно есть необходимость заковывать тварь в кандалы?
Даже непроницаемое лицо Шарроукина не могло скрыть его шока при этих словах.
Тиро был поражен не меньше.
— Ты отправил своего солдата на мой корабль?
— Да, — ответил Медузон. — И хотя мне жаль, что я не смог вам довериться, мы оба знаем, что в наших обстоятельствах доверие — редкий ресурс.
Слова Медузона подлили масла в огонь злости, бушевавший в Тиро, но этот разговор не предназначался для ушей экипажа.
Он бросил на Шарроукина и Велунда тяжелый взгляд и произнес:
— Свободны.
Они развернулись; обвинения были сняты, но без выговора не обошлось.
— Велунд, — позвал Тиро. — Когда Криптос закончит расшифровывать астронавигационный журнал «Моргельда»?
— С минуты на минуту, — ответил Велунд.
— Доложи мне перед следующим сигналом судового колокола.
Велунд кивнул и вместе с Шарроукином покинул палубу. Тиро не удостоил их еще одним взглядом.
— Я не очень рад, что ты отправил солдата на мой корабль, — сообщил он Медузону, когда они ушли.
— Я мог бы сказать то же самое.
— Шарроукин действовал без моего приказа.
— И тебе следовало отдать этот приказ, — сказал Медузон. — Меня удивляет, что он появился на моем корабле так поздно. Полагаю, он ждал из уважения к тебе, надеялся, что ты отдашь этот приказ. Неужто экипажу «Сизифея» недостает решимости, Кадм?
Тиро словно обожгло: и самим упреком, и пониманием, что тот полностью заслужен.
— Достает, — ответил он.
— Это хорошо, — сказал Медузон. — Грядущая битва всех нас подвергнет испытанию, и выживут в ней лишь самые решительные.
— Ты в нас слабости не обнаружишь, — пообещал ему Тиро.
— Я уж надеюсь.
Спустя пятнадцать дней и три одиноких звездных системы «Железное сердце» и «Сизифей» беззвучно подплыли к миру, который в астронавигационных реестрах обозначался как «Эйрена Септимус». Все в этом лишайном изумрудно-охровом шаре говорило Велунду о медленной и неизбежной гибели.
Изображение планеты, окутанной слоями едких облаков, висело в центре главного экрана. По углам находились вставки с уже терявшими четкость пиктами сервиторов-дронов, запущенных тридцатью минутами ранее.
Все они показывали местность, которая скоро исчезнет под кислотными океанами: ядовитые должди нескончаемым потоком лились из непроницаемых облаков.
— Вот это я понимаю — мир смерти, — заметил Шадрак Медузон.
Справа от Кадма Тиро стояла, скрестив руки на широкой груди, голография воина, командовавшего «Железным сердцем». Тиро сидел на капитанском троне, однако вопрос о командовании однозначного ответа не имел.
— Он опаснее прочих, — согласился Велунд. — Но именно эти облака и делают Эйрену Септимус такой ценной.
— Ценной для кого? — спросил Тиро, судя по его виду, продумывавший, как сражаться в такой атмосфере.
— Для того, кто знает правду, — сказал Велунд. — В Карта Империалис Эйрену внес Двадцатый, однако эстимарий описывает ее как мертвый, лишенный какой-либо ценности мир.
— Приберегли ее для себя, — усмехнулся Медузон, чье изображение то и дело искажалось от помех.
— И чем же она ценна? — поинтересовался Тиро.
— Ее атмосфера чрезвычайно плотная и содержит скопления кристаллов прометия, образовавшиеся в одну из прошлых эр, в период геологической нестабильности.
— Прометий, готовый к использованию? — уточнил Таматика.
— Только с этого десятилетия, — ответил Велунд, когда на экране появился еще один график. — На протяжении миллионов лет орбита седьмой планеты подводила ее все ближе и ближе к звезде, и теперь атмосфера поглотила достаточно тепла, чтобы эти взвешенные кристаллы прометия начали плавиться. Отсюда и всепланетные ливни.
— Как его добывать? — спросил Тиро.
— Вот как, — сказал Велунд, и на экране возникла громада, висящая в воздухе у самого верхнего края пригодного к дыханию атмосферного слоя и похожая на гигантские орбитальные платформы Терры. Сложно было оценить ее размер, но она была подобна электростанции Родинии и обладала монументальностью Ваальбары.
Первым на ум приходило сравнение с огромной медузой или расплющенным осьминогом, безмятежно плывущим по огненному океану из пылающих облаков. Воздух под днищем выглядел затуманенным из-за гигантских репульсоров, а между ними проходили тысячи гибких сифонов-щупалец, исчезавших глубоко в богатом прометием море.
Верхнюю часть платформы укрывал полог смоляно-черных выхлопных газов и освещало адское пламя, изрыгаемое вентиляционными башнями.
Палуба под этим мрачным саваном была усеяна огромными перерабатывающими заводами, грохочущими насосными станциями и широкими силосными башнями. Пространство между ними заполняли железные балки, воздухоочистители и тысячи километров труб, истекавших токсичным паром.
Символы в виде голов гидры, изображенные на многочисленных башнях платформы, были видны даже сквозь ядовитый туман.
— Насколько я могу судить по немногочисленным излучаемым сигналам, его название — «Лерна Два-Двенадцать», — сообщил Велунд.
— Трон Терры… — выдохнул Тиро при виде этого индустриального безумия, как будто вышедшего из кошмаров.
— Она является почти не ограниченным источником корабельного прометия и имеет перерабатывающие фабрики, способные производить плазму для двигателей, — сказал Велунд. — Когда-то такие места называли угольными станциями.
— Она устроена небрежно, — проговорил Медузон. — Неэффективно. Примарх Жиллиман бы не одобрил.