Еретик
Шрифт:
8 дней спустя.
Тревога!!! Тревога!!! Прорыв оборонительных сооружений минус сорокового этажа. Всем сотрудникам службы безопасности надлежит проследовать в северное крыло.
Сирена выла без умолку, разнося не самые приятные новости по всей территории научного комплекса. На минус сороковом этаже находилась лаборатория Штефана Кригера и если включилась тревога, то дела приняли действительно скверный оборот. Особенно, если принять во внимание тот факт, что внутри самой лаборатории не было никаких сирен, ни других систем безопасности. Все это, плюс тот факт, что ученый не выходил на связь, подсказывало бойцам, что впереди их ждет жаркая заварушка. Отряд шел за мужчиной, похожим на античную статую: великолепное телосложение, гордый греческий профиль и короткостриженные волосы чуть тронутые сединой. Он был не просто рад подвернувшейся работенке, он буквально сиял от предвкушения скорой заварушки. В руках у него не было привычной для службы безопасности
— Эй, Габ, у нас тут чертовски неприятная ситуация. — Командир отряда сказал это в гарнитуру, которая была прикреплена к внутренней стороне его шлема.
— Отец, сколько раз я просил тебя не называть меня так. — Голос мужчины с другой стороны так и сочился отвращением к происходящему. Получив первичный результат сканирования северного крыла подземного этажа, Габриэль уже и сам понял что произошло. Крепко выругавшись на весь мир, он тяжело вздохнул и спросил. — Что же произошло?
— Судя по первому впечатлению, тут наблюдается немалой силы прорыв одного из планов ада в наш мир. Пострадавших сотрудников пока что не наблюдаю, поскольку в этой части кроме нашего умника никого в это время нет обычно.
— Так чего ты болтаешь попусту? Тебе нужно немедленно его обнаружить и эвакуировать, до полной зачистки комплекса. И это называется бог войны, ей богу.
— Я делаю свою работу хорошо. Не смей во мне сомневаться, сын. — Последнее было сказано таким тоном, что мужчина, один лишь вид которого внушал благоговейный трепет самым могущественным армиям, невольно поежился. А мужчина, тем временем показал группе собраться и двигаться осторожней. Повсюду виднелись следы недавней битвы: дымящиеся горы плоти, которые когда-то были демонами, плачущие раскаленным металлом створки дверей и стены, покрытые выбоинами. Впереди раздалось надрывный кашель и бойцы, после отмашки своего командира, прикрывая друг друга, выдвинули в сторону источника. То, что было раньше залом для тренировок, теперь походило на филиал ада. На полу в центре была вычерчена пентаграмма, пылающая голубым пламенем. За этой пентаграммой и находился источник звуков. Им оказался Штефан, который свисал со стены и тяжело дыша, срывался на периодический кашель. Одежда, если те клочки ткани что на нем остались можно назвать таковой, была окровавлена и сильно обожжена, а прямо в центре грудной клетки торчало изогнутое копье, которое и удерживало мужчину на стене. Услышав звуки шагов, он поднял голову и невесело улыбнулся. Лицо его так же пострадало: некогда густая борода, была частично опалена, изо рта на пол капала струйка крови, а все лицо было в жуткого вида кровоподтеках. Арес подошел поближе, чтобы рассмотреть насколько глубоко засело копье, случайно задел его и резко отдернул руку. Боль, которую причиняло это оружие, от одного касания была неприятной даже для бога. И тут он встретился глазами с израненным мужчиной. В них была боль, невероятная, практически нестерпимая, но не было того, что свойственно человеку в такой ситуации — страха. Вместо него в глазах пылал огонь несгибаемой железной воли. Арес всегда уважал этого человека, с самого первого дня их знакомства. Штефан никогда не был солдатом и никогда не хотел быть им, однако душа этого мужчины была подобна душе воина. Вот и сейчас, умирая от жуткой раны нанесенной демоническим копьем, он лишь презрительно усмехался всему и вся в этом мире.
— Так и будешь пялиться на меня или вытащишь эту штуку из моей груди? — Вероятно, бог войны был задумчив непростительно долгое время. — Только вытаскивайте аккуратно, эта дрянь здорово жжется, не хотелось бы чувствовать это больше чем уже есть сейчас.
— Буд, подсоби-ка нашему другу, я эту дрянь трогать отказываюсь. — Вперед вышел огромный, даже по меркам троллей, бугай и ухватился рукой за копье. Даже с учетом того, что рука его была защищена перчаткой костюма, а сами тролли, по природе своей, практически не ощущают боли, лицо его скривила гримаса, а зубы заскрежетали, высекая искры и каменную крошку. С резким гэканьем, исполин рванул копье на себя и как только оно выскочило из стены и тела Штефана, он отбросил его в сторону, явно не испытывая никакого дальнейшего желания иметь с этим адским инструментом дел. Ученый тяжело рухнул на колени и свалился бы навзничь, если бы не двое других бойцов отряда, которые моментально оказались рядом, и бережно подхватили почти безжизненное тело. Выглядел мужчина неважно: огромная кровоточащая рана в груди начала быстро зарастать, но было видно, что он слишком истощен, чтобы процесс заживления прошел, так как надо.
— Командир, он не протянет даже до выхода из лаборатории. Я не первый раз сталкиваюсь с демоническим оружием и чудо, что он еще вообще жив. — полудемон который это сказал, был в отряде относительно недавно, однако уже снискал славу
— Если вы закончили обсуждать то, как быстро я отдам коньки, то тащите сюда из соседней комнаты бокс и закончим с делом. — Видно было, что каждое слово дается ему с трудом, а изо рта периодически вырывается кашель вперемешку с кровавой пеной. Посмотрев удивленно на Ареса и увидев лишь молчаливый кивок, отряд разбрелся по соседним комнатам в поисках заветной коробки. Пока остальные были заняты, глава охраны остался наедине со Штефаном и решил перекинуться с ним парой слов. За те несколько минут, что прошли с его обнаружения, он стал выглядеть гораздо лучше, но все еще проигрывал в своей живости трехсотлетнему ожившему мертвяку.
— И что здесь произошло? Знаешь, я даже не удивлен, что это случилось именно в твоей лаборатории. Мне кажется, что нам нужно содержать целый гарнизон, только для того, чтобы следить, чтобы ты не угробил всех нас, чем ты успешно пытаешься заняться последние… да все время, что ты работаешь на моего сына.
— Сказал тот, кто загнал в полную задницу всю нацию, за которую отвечал из-за того, что не смог удержать свой прибор под туникой. Хотя, чему я удивляюсь, зная историю вашей семейки, странно вас ваши жены вообще не стерилизуют. — В этот момент могучий кулак впечатался в стену над головой лежащего ученого, подняв тучу осколков и мелкой пыли, от которой последний судорожно закашлял.
— Следи за своим языком, малец. Еще одна такая подколка и я даже не посмотрю на то, что Габ лично прикрывает тебя…
— Арес, кажется, мы нашли. — В этот момент в комнату вошли двое из тех, кто отправился на поиски, неся средних размеров короб со знаком биологической опасности на боковой стороне. Когда повернувший голову в их сторону Штефан увидел, что они принесли с собой, его глаза загорелись ярким радостным пламенем. Когда бокс оказался в пределах досягаемости рук мужчины, он практически негнущимися пальцами набрал комбинацию и правая половина раскрылась, явив миру … бутылку виски и сигару. Откупорив бутылку и сделав мощный глоток, осушив ее примерно на треть, под крайне удивленные взгляды, ученый вставил сигару в зубы и прикурив ее от плазменной зажигалки лежащей там же медленно затянулся и выпустил клуб ароматного дыма. Обозрев окружающих чуть более осмысленным взглядом, с особенным удовольствием наблюдая кипящего от гнева бога войны рядом с собой, Штефан сделал еще одну затяжку и произнес.
— А чему вы удивлены? Я тут чуть не помер и вполне имею право немного расслабиться. А если вы ожидали какого-то волшебного лекарства, то оно в соседнем отсеке этого же бокса. Если кто-то из вас желает пригубить со мной, то не стесняйтесь и подходите. — Сделав при этом попытку изобразить пригласительный жест, он чуть было не свалился со своего импровизированного ложе от накатившей боли. Все еще испепеляя взглядом зарвавшегося мальчишку, по своим меркам, Арес аккуратно перевернул ученого на спину, где тот продолжал курить сигару задумчиво разглядывая потолок и периодически отхлебывая из горла бутылки. Никто даже не думал мешать этому процессу, каждый в этот момент размышлял о своем. Все, кто работал с этим безумным в своем роде человеком знали, что если он не спешит, значит время есть. Докурив сигару и кинув в сторону окурок, Штефан сделал еще один большой глоток из бутылки и, закупорив ее, поставил обратно. Открыв второй отсек при помощи тех же манипуляций, он выудил оттуда иньектор со светящейся жидкостью и, отщелкнув предохранитель, впрыснул ее себе в шею. Последовавшие за этим события иначе как магией назвать было никак нельзя. Тело его извернулось под неестественным углом, глаза начали светиться жутким голубоватым огнем, а рана, которая уже перестала кровоточить вдруг начала бурлить, формируя нечто, за гранью понимания. Это было похоже на разделенный на две половины омут, одна из которых была бордово-красной, а вторая — голубой. Столкнувшись в некоем противостоянии, бордовая часть одержала победу и стала жадно поглощать жидкость, свечение которой с каждой секундой становилось все более тусклым. Тело в этот момент начало розоветь: исчезали даже глубокие порезы и ожоги, ушли синяки по всему телу. Последней нехотя отступила рана в груди, затянувшись и не оставив даже шрама. Весь процесс занял не более минуты, но наблюдавшие его могли поклясться, что прошел минимум час. Неторопливо сев на край стола и разминая затекшие мышцы, Штефан натолкнулся на сверлящего его взглядом Ареса и, вместо того, чтобы отвести свой, посмотрел на того в ответ.
— Что здесь произошло? — На этот раз сын Зевса был гораздо более спокоен, нежели при разговоре наедине. Это было легко объяснимо: на территории лаборатории главным, в том числе и по охране был Штефан, а субординация — одна из первых вещей, которые старый вояка вбивал в голову своим подчиненным.
— Все очень просто: видимо на территории лаборатории была брешь в пространстве, которую и обнаружили наши рогатые друзья. И воспользовавшись одним из всплесков энергии, они пробили эту брешь и ворвались сюда.