Еретики Дюны
Шрифт:
— Я знаю, что некрасив, сэр, — проскрипел мужчина. — Я был раздавлен при взрыве Аладжори.
Тег понятия не имел, что это может быть такое — взрыв Аладжори, — но явно предполагалось, что он это знает.
«Раздавлен».
— Не могу вспомнить, не встречались ли мы, — сказал Тег.
— Никто здесь не знает другого, — ответил мужчина. — Ешьте суп.
Он показал вверх — на спиралеобразный кончик неподвижного снуппера, тот светился, указывая, что нигде поблизости им не выявлено никакого яда. Еда здесь безопасна.
Тег взглянул на темно-коричневую жидкость в миске — в ней виднелись большие куски мяса — и потянулся за ложкой. Он дважды старался ухватить дрожащей рукой ложку, но даже потом расплескал большую часть жидкости, не успев даже приподнять ее. Поддерживающая рука крепко схватила запястье Тега, и искусственный голос тихо проговорил ему в ухо:
— Я не знаю, что они с вами сделали, башар, но никто вам здесь не причинит вреда, не перешагнув сперва через мой труп.
— Ты знаешь меня?
— Многие отдали бы за вас жизнь, башар. Благодаря вам жив мой сын.
Тег разрешил, чтобы ему помогли. Это было все, что он мог сделать, чтобы проглотить первую ложку. Жидкость была наваристой, горячей и успокаивающей. Его рука вскоре окрепла, и он кивнул мужчине, что можно отпустить его запястье.
— Еще, сэр?
Тег только тогда понял, что дочиста съел всю миску. Было искушение сказать «да», но ведь водитель говорил, что им надо спешить.
— Благодарю тебя, но я должен идти.
— Вас здесь не было, — проскрипел мужчина.
Когда они опять оказались на главной дороге, Тег откинулся на подушки аппарата и задумался над занятным смыслом, подспудно звучавшим за словами раздавленного. Те же самые слова, что употребил и фермер: «Вас здесь не было». Возникло ощущение, что это общий ответ, говоривший о переменах, произошедших на Гамму с тех самых пор, как Тег осматривал планету.
Скоро они добрались до предместий Ясая, и Тег задумался: не стоит ли ему попробовать маскировку? Раздавленный быстро его опознал.
— Где сейчас за мной охотятся Преподобные Черницы? — спросил Тег.
— Повсюду, башар. Мы не можем гарантировать твою безопасность, но кое-какие шаги предприняты. Я кого надо извещу, куда я тебя доставил.
— Они не говорили, почему охотятся за мной?
— Они никогда не объясняют, башар.
— Сколько времени они уже на Гамму?
— Слишком давно, сэр. С моего детства. Я был в чине балтерна при Рендитае.
«По меньшей мере, лет сто, — подумал Тег. — Достаточно времени, чтобы собрать множество сил в свои руки… если доверять страхам Таразы».
А Тег им доверял.
«Не доверяй никому, на кого могут повлиять эти развратницы», — сказала ему Тараза.
Однако в нынешней ситуации Тег не чувствовал угрозы для себя. Он не настаивал на больших подробностях.
Они основательно углубились в Ясай. Черная громада древнего харконненовского оплота времен Барони периодически мелькала у него перед глазами через случайные просветы между стенами, ограждавшими огромные личные резиденции. Аппарат повернул на улицу небольших коммерческих учреждений… Дешевые здания, сооруженные по большей части из случайных остатков, свидетельством чему была их плохая пригнанность друг к другу и дисгармоничные цвета. До ядовитости яркие вывески, сообщавшие, что у них все товары самые отменные, что ремонтные услуги у них лучше, чем где-либо еще.
«Это не значит, что Ясай приходит в упадок или даже совсем ветшает», — думал Тег. Развитие превратилось здесь в нечто еще хуже уродства. Кто-то предпочел, чтобы это место было уродливым. Это был ключ к большому числу того, что он видел в городе.
Время здесь не останавливалось, оно пошло вспять. Это не был современный город, полный ярких транспортных коконов, самообеспечивающихся утилиформенных зданий. Это были джунгли, разбросанные наугад древние строения, соединенные с еще более древними строениями, некоторые построенные по индивидуальному проекту, а некоторые возводились ради давно минувшей необходимости. Все постройки в Ясае теснились одно к другому в беспорядке, который едва умудрялся избегать хаоса. Что выручало, как понимал Тег, так это заложенная с самого основания схема основных магистралей, вдоль которых и сооружалось все это беспорядочное нагромождение. Хаос удерживался в границах, хотя в разбивке улиц нельзя было углядеть никакого одного руководящего плана. Улицы встречались и пересекались под странными углами, но редко прямыми. Видимое с воздуха, это место представлялось безумным, сшитым из клочков одеялом, где только огромный черный прямоугольник древнего Барони говорил о какой-то организации. Остальное было архитектурным бунтом.
Тег вдруг увидел, что это место является слоем, наложенным на другие слои, основывающиеся на предыдущих слоях, и такая бешеная смесь, что они никогда не смогут добраться до полезной правды. Все Гамму двигалось по этому пути. Откуда же такое безумие взяло свое начало? От Харконненов?
— Мы на месте, сэр.
Водитель подрулил к краю тротуара перед фасадом здания без окон. Вся поверхность — черный ровный пласталь, единственная дверь на уровне земли. Никакого барахольного материала в этом сооружении. Тег узнал это место: та надежная нора, которую он выбрал. Нечто неопределенное промелькнуло перед двойным зрением Тега, но он не почувствовал непосредственной угрозы. Водитель открыл дверь Тегу и встал сбоку.
— Здесь не слишком-то много народу в этот час, сэр. Я бы на вашем месте поскорее проник внутрь.
Не оглядываясь назад, Тег метнулся через узкий тротуар в здание и очутился в небольшом ярко освещенном фойе, отделанном полированным белым плазом, где только ряды телеглазов встретили его. Он нырнул в шахту лифта и набрал памятные ему координаты. Этот лифт, он знал, идет под углом через все здание к пятьдесят седьмому этажу, к задней его части, где есть окна. Он помнил уединенную столовую, отделанную темно-красным, с увесистой коричневой мебелью, и женщину с жестким взглядом, с ясными признаками подготовки Бене Джессерит, но не Преподобную Мать.
Лифт доставил его в комнату, которую он помнил, но там никого не было, чтобы встретить. Тег оглянулся, ища солидную коричневую мебель. Четыре окна у задней стены были призакрыты толстыми темно-красными шторами.
Тег заметил, что его увидели. Он терпеливо ждал, используя свое новоприобретенное двойное зрение, которое заранее показало бы ему опасность. Не было никаких признаков нападения. Он занял позицию сбоку от выхода из лифта и еще раз огляделся вокруг. У Тега была теория о взаимной связи помещений с их окнами — количеством, расположением, размерами, высотой от пола, пропорциональным соотношением между размерами собственно помещения и его окон, высотой потолков. Для него имело значение — легкие занавески на окнах или тяжелые шторы. Все это давало пищу для ментатных выкладок, которые опирались на знание формального предназначения того или иного помещения, из мелочей слагалась до изощренности развитая система, в ее тонкую упорядоченность вписывалось любое помещение. Смысл окон мог выламываться из этой системы, если их использовали по-особому в аварийных случаях, но и у аварийных случаев была своя надежная система.
Отсутствие окон в комнате высоко над землей имело свой особенный смысл. Если люди занимали такую комнату, то это не обязательно означало, что их главная цель — секретность.
В учебных заведениях ему приходилось видеть безошибочные признаки того, что классные комнаты без окон были убежищем от внешнего мира и особым проявлением неприязни к детям.
Эта комната, однако, представляла что-то другое: обусловленная секретность плюс необходимость вести периодическое наблюдение за внешним миром. «Защищающая секретность, когда требуется». Его мнение окрепло, когда он пересек комнату и отдернул одну из штор. На окнах — тройной бронированный плаз. Вот как! Наблюдение за внешним миром могло вызвать нападение. Это было мнение того, кто велел обустроить комнату подобным образом, кто бы это ни был.