Еретики Дюны
Шрифт:
И вдобавок к этому пять телохранительниц-послушниц, мастериц боевых искусств, которые выведены Орденом целенаправленным скрещиванием, они стояли вплотную к Таразе. Вафф появился с равным количеством новых Лицевых Танцоров.
Все собрались в покоях верхнего этажа над музеем Дар-эс-Балата. Это было длинное помещение, где сквозь плазовую стену открылся вид на запад, за сад на крыше, заросший кружевной зеленью. Обстановка представляла собой мягкие диванчики и экспонаты из не-палаты Тирана высокой художественной ценности. Одрейд выступила против присутствия Шианы, но Тараза осталась твердой как камень. Воздействие девочки на Ваффа и некоторых жрецов давало Бене Джессерит большое преимущество.
Вдоль длинной стены с окнами стояли долбановые ширмы для защиты от самого сильного сияния идущего на запад солнца. Даже то, что окна смотрели на запад, являлось для Одрейд определенным показателем — там простиралась сумеречная страна, где Шаи-Хулуд вкушал свой сон. Это было помещение, сосредоточенное на смерти.
Она восхитилась стоящими перед ней долбанами. Это были плоские черные филенки в десять молекул толщиной, вибрирующие в прозрачном жидком связующем. Эти лучшие, саморегулирующие икшианские долбановые ширмы принимали заранее определенный и допустимый уровень света, так что немногое исчезло из виду. Одрейд знала: художники и древние дельцы предпочитали их поляризующим системам, потому что долбаны оставляли полный спектр света. То, что они были здесь, говорило о предназначении помещения — выставочный зал самых ценных экспонатов из собрания Бога-Императора. Да, здесь было платье его несостоявшейся суженой.
Жрецы-советники жарко дискутировали между собой в одном из концов комнаты, не обращая внимания на лже-Туека. Тараза стояла неподалеку и прислушивалась. Ее лицо явно выражало, что она считает жрецов дураками.
Вафф со своей свитой Лицевых Танцоров стоял возле широкой входной двери. Его взгляд перебегал с Шианы на Одрейд и Таразу, и только изредка на спорящих жрецов. Каждое движение Ваффа свидетельствовало о его неуверенности. Действительно ли его поддержит Бене Джессерит? Смогут ли они все вместе мирными средствами преодолеть ракианскую оппозицию?
Шиана и прикрывавший ее эскорт стали возле Одрейд.
В девочке до сих пор были резкость и поджарость, отметила Одрейд, но она полнела, и мускулы обретали очертания, свойственные Бене Джессерит. Ее высокие скулы смягчились под оливковой кожей, карие глаза светлели, но оставались рыжие штришки в ее каштановых волосах. То внимание, которое она уделяла жрецам, доказывало, что она взвешивает сейчас, насколько ощутимо то, во что она посвящена и насчет чего проинструктирована.
— Они в самом деле будут сражаться? — прошептала она.
— Прислушайся к ним, — сказала Одрейд.
— Что сделает Верховная Мать?
— Внимательно наблюдай за ней.
Они обе посмотрели на Таразу, стоявшую в окружении отряда мускулистых послушниц. Тараза, продолжавшая следить за жрецами, выглядела повеселевшей.
Ракианская группа начала свой спор в саду на крыше. Они вошли с ним внутрь, когда тени удлинились. Они сердито пыхтели, порой бормотали, а потом опять повышали голоса. Разве они не видят, как фальшивый Туек наблюдает за ними?
Одрейд перенесла свой взгляд на горизонт, видимый за садом на крыше: никакого другого признака жизни во всей пустыне. В каком направлении ни смотри от Дар-эс-Балата, увидишь лишь один песок. Люди, рожденные и выросшие здесь, обладали другим взглядом на жизнь и на свою планету, чем большинство этих советников-жрецов. Это не Ракис зеленых поясов и полных водой оазисов в более высоких широтах, словно цветущие пальцы, указывавшие на долгие пути пустыни. Из Дар-эс-Балата открывалась Срединная Пустыня, протянувшаяся, как крестная всех пустынь, вокруг целой планеты.
— Достаточно я выслушал этой чуши! — взорвался лже-Туек. Он грубо отпихнул одного из своих советников в сторону и вошел в середину спорящей группы, поворачиваясь всем телом, чтобы взглянуть каждому в лицо. — Вы все что, с ума посходили?
— Один из жрецов (Господи, это же старый Альбертус!) посмотрел через зал, ища Ваффа, и окликнул:
— Вафф! Не будешь ли ты так добр, унять своего Лицевого Танцора?
Вафф заколебался, а затем направился к спорящим; его свита — вплотную за ним.
Поддельный Туек повернулся всем телом и направил палец на Ваффа:
— Эй, ты! Стой, где стоишь! Я не потерплю тлейлаксанского вмешательства! Ваш замысел открыт мне как на ладони!
Одрейд наблюдала за Ваффом, когда заговорил ложный Туек. Неожиданность! Никто никогда так не обращался к Господину Бене Тлейлакса. Какое потрясение! Черты его лица исказились от ярости. Из его рта вырывались жужжащие звуки, подобные звукам рассерженных насекомых, модулированный шум, который явно был каким-то видом языка. Лицевые Танцоры его свиты застыли как вкопанные, но лже-Туек просто опять перевел взгляд на своих советников.
Вафф перестал жужжать. Было видно, что он объят смятением и ужасом! Его Лицевой Танцор Туек не бежит к ноге! Он направился к жрецам. Фальшивый Туек опять это заметил и вновь ткнул в его сторону подрагивающим пальцем.
— Говорю тебе, держись подальше! Ты, быть может, и способен уничтожить меня, но не оседлаешь со своей тлейлаксанской скверной!
Это решило дело. Вафф остановился. К нему пришло понимание. Он метнул взгляд на Таразу, увидел, что она поняла его трудности, и это ее веселит. Теперь у него была новая цель для ярости.
— Ты знала!
— Я подозревала.
— Ты… ты…
— Вы слишком хорошо справились, — заключила Тараза. — Это же ваше собственное создание.
Жрецы не обратили внимания на это препирательство. Они закричали на ложного Туека, приказывая ему заткнуться и убраться, обзывая его «Проклятым Лицевым Танцором!»
Одрейд внимательно изучала предмет их нападения. Насколько же глубоко проник отпечаток! Неужели он в самом деле убежден, что он и есть Туек!
Лже-Туек выпрямился, вдруг обрел спокойствие, приосанился с достоинством и метнул насмешливый взгляд на своих обвинителей.