Еретики Дюны
Шрифт:
— Гхола не ранен? — задал вопрос Бурзмали.
— Он продолжает разговаривать, — ответила Мурбелла. — До чего же странно!
— Ты не возляжешь с гхолой, — сказала Луцилла. — Это мое особое задание!
— Давай играть по-честному, Великая Преподобная Черница. Я засекла его первой. Он уже частично поддался.
Она опять рассмеялась с потрясшим Луциллу черствым презрением.
— Вот сюда. Вон там место, из которого вы можете смотреть.
Дай тебе отправиться к праотцам на Келадане!
Данкан старался вспомнить, где же он находится. Он знал, что Тормса мертв, кровь брызнула из глаз Тормсы. Да, он ясно это помнил. Они вошли в темное здание, и внезапно всюду вокруг них вспыхнул ослепительно яркий свет. Данкан почувствовал боль в затылке. Удар? Он постарался пошевелиться, но его мускулы отказывались повиноваться.
Он припомнил, как сидит на краю широкого луга. Там шло нечто наподобие игры в шары: эксцентричные шары, которые подпрыгивали и метались без определенного замысла. Игроками были молодые люди в обычных костюмах… Гиди Прайм!
— Они учатся быть стариками, — сказал он. Он вспомнил, как он это говорил.
Его спутница, молодая женщина, взглянула на него безучастным взором.
— Только старикам следует играть на свежем воздухе, — сказал он.
— Вот как?
Был задан вопрос, на который не дашь ответа. Она взяла над ним верх самым простейшим способом.
«И в следующее мгновение выдала меня Харконненам!»
Да, значит, это из воспоминаний его исходной жизни, когда он был рожден впервые, а не гхолой!
Гхола! В его понятии промелькнул Оплот Бене Джессерит на Гамму. Библиотека: голографические фотографии и три фото Лито I, герцога Атридеса. Сходство Тега с герцогом не было случайным: чуть повыше; но во всем остальном точно такой же — длинное худое лицо, нос с высокой переносицей, дар увлекать людей, которым славились Атридесы…
Тег!
Он помнил последний доблестный поступок башара в ночи Гамму.
«Где же я?»
Его сюда привел Тормса. Они передвигались по заросшей дороге на окраине Ясая.
Барони.
Они не прошли и двух сотен метров по заросшему тракту, как повалил мокрый и липкий снег. Холодный, несчастный снег, от которого через минуту у них стал зуб на зуб не попадать. Они остановились, чтобы надеть капюшоны и застегнуть куртки. Так стало теплее. Но скоро наступит ночь. И станет очень холодно.
— Есть что-то вроде убежища впереди, — сказал Тормса. — Мы переждем там до ночи.
Когда Данкан не отозвался, Тормса сказал:
— Там не будет тепло, но будет сухо.
Данкан увидел серые очертания этого места около трех сотен шагов от них, оно возвышалось на фоне грязного снега. Он узнал его немедленно: учетная станция Харконеннов. Наблюдатели здесь считали (и иногда убивали) проходивших мимо людей. Его слепили из породной глины — как бы один гигантский кирпич, сформированный так, как всегда лепят глинобитные кирпичи, а затем полностью подвергнутый обжигу одной из тех горелок с широким соплом, которыми Харконнены пользовались и для обуздания толпы.
Когда они подошли к этому зданию, Данкан заметил остатки полноохватывающего экрана Защитного поля, разрушенного лазером в местах входа в здание. Кто-то сокрушил эту систему уже очень давно. Извилистые дырки в сети защиты частично заросли кустарником. Но пробитые огненными пиками отверстия оставались открытыми. О да — чтобы находящиеся внутри видели всех, приближающихся ко входам.
Тормса помедлил и прислушался, с осторожностью оглядываясь.
Данкан посмотрел на учетную станцию. Он отлично ее помнил. То, что было перед ним, напоминало деформированный нарост, развившийся из первоначального семени.
Поверхность была обожжена до стеклянного блеска. Бородавки и выпуклости — свидетельствовали о сверхобжиге. Эрозия эпох покрыла здание сетью тонких трещин, но первоначальная форма сохранялась. Он взглянул вперед и узнал часть старой суспензорной системы подъема. Кто-то на скорую руку приспособил замок и заложил засов.
Значит, это отверстие через полноохватный экран Защитного поля сделано недавно.
Тормса исчез в том отверстии.
Словно бы переключили кнопку: видения памяти Данкана изменились. Он был в библиотеке не-глоуба, и вместе с ним Тег. Проектор показывал им серию видов нынешнего Ясая. Идея современного возымела на него загадочное действие. Барони был таким городом, если думать о современном как соответствии всем нормам жизни своего времени. Он полагался исключительно на суспензорные путеводные трассы для перемещения людей и материалов — и все эти трассы находились высоко. Нет никаких отверстий для входа на уровне земли. Данкан пояснил это Тегу.
План материализовались в его памяти, превратясь в город, который использовал каждый возможный квадратный метр вертикального и горизонтального пространства. Путеводные трассы были нужны только для станций универсальных транспортных коконов.
Тег проговорил:
— Идеальной формой была бы клубневидная с плоской крышей для топтеров.
— Харконенны выбирали квадраты и прямоугольники.
Это была правда.
Данкан припомнил Барони с такой ясностью, что содрогнулся.
Суспензорные тракты тянулись как норы червей — прямые, изогнутые, изгибавшиеся под косыми углами… вверх, вниз, вбок. Кроме прямоугольной абсолютности, наложенной по прихоти Харконненов, Барони строили по особому критерию для населенности: максимальная плотность при минимальном расходовании материалов.
— Плоская крыша была единственным приспособленным для человека пространством в этом проклятом месте. — он вспомнил, как говорит это Тегу и Луцилле имеете.
Там, на вершине, были богатые апартаменты и сторожевые станции по всем краям, парковкам топтеров, у всех доступов снизу, вокруг всех парков. Люди, живущие на вершине, могли позабыть о массе плоти, корчившейся в дикой тесноте прямо под ними. Ни один звук или запах этого людского скопища не доходил до верха. Слуг принуждали принимать ванну и переодеваться в гигиенические одежды перед тем, как войти туда.