Эрик
Шрифт:
— Убийца! Убийца!
На что барон ему ответил самым ласковым тоном:
— Спи спокойно, дорогой друг, — и стиснул горло бедолаги, ускоряя процесс.
Тому хватило сущих крох, и, подергавшись несколько секунд, он затих навсегда.
Памятуя о произошедшем в прошлый раз конфузе, Эрик дал распоряжение ирландке проследить за стреноженными конями усопших, а сам занялся изучением добычи. Заодно она должна была следить за местностью и, в случае опасности, загодя предупредить. На этот раз он сразу начал искать место для погребения тел и лишнего имущества. Топить в озере трупы не хотелось, так как это надолго испортит воду в округе, но, пройдя по прибрежным зарослям, Эрик наткнулся на овраг. Повздыхав и поохав от предвкушаемого счастья бурной трудовой деятельности, барон принялся
Разобравшись с компанией торгового эмиссара, Эрик взялся непосредственно за имущество. Десять полных хаубеков и короткая кольчуга. Дальше — ламеллярный доспех эмиссара, десять поздних шпангельхельмов, один шлем типа «пилотка» и один фригийский колпак с наносником и бармицей. Все доспехи ухоженны и находятся в превосходном состоянии. Потом шли десять венгерских рекурсивных луков, десять копий, двенадцать превосходных мечей, которых мистер Окшот в своё время определит как тип XII. В дополнение к этому — двенадцать круглых щитов, пара комплектов наручей «дощатого» типа, восемь ножей и целая куча отменных стрел. Одежду традиционно брать не решился. С наличностью тоже все было в порядке, даже более того. Помимо девяноста восьми денариев и ста тридцати двух оболов, что было распихано по ремням, подкладкам и кошелькам, у путешественников был найден мешочек, в котором лежало пятнадцать марок серебром и пара горстей качественного речного жемчуга, общей стоимостью ещё в столько же марок. Всё имущество с трудом поместилось на шесть коней. Весь небольшой табун в двадцать четыре головы увести им не удастся, поэтому были отобраны только лучшие кони, которых потом можно продать. В общем и целом если их самих не обнесут добрые люди, то жить можно, мало того, теперь жить можно хорошо.
Выдвинуться они смогли только ближе к вечеру. Оставаться на ночлег не стали и, обогнув старый городок по внешнему радиусу, отправились в сторону Вены. Два следующих дня они потихоньку ехали своей дорогой. Пару раз их останавливал патруль, но безуспешно, ведь несколько денариев и небольшая речь о местных правителях, поручения которых они, без сомнения, выполняли, были очень убедительны. Хотя не для всех. Уже недалеко от цели своего путешествия небольшой разъезд из четырёх совершенно некультурных простолюдинов так воспылал желанием отнять честно награбленное имущество, что Эрику пришлось всадить болт в лицо их предводителю и саблей рубануть коня под его наглым помощником. Отчего конь взбесился и, встав на дыбы, сбросил седока и поскакал куда-то вдаль. Это очень тонизирующе подействовало на оставшихся проходимцев. Почувствовав себя крайне неуютно, эти бравые вымогатели решили всё-таки удрать. Но лошадь одного споткнулась буквально через несколько шагов, выбросив бедолагу из седла, а второй сам сверзился на землю при попытке быстро развернуться, так как зачем-то вынул ноги из стремян. Исключительно из жалости он добил горемык, чтобы те не мучились. Лошадей их брать не стали, как и рваные старые кольчуги, дабы не наводить подозрение. Снятые с древка топоры и копья добавили груза лошадкам импровизированного обоза. Ну и монет приобрели немного, всего три денария в оболах. Тут главное не подавиться отхваченным куском пирога, а то ребята и так его слишком жирный взяли.
— Морриган, а зачем ты отправилась со мной? Я ведь предлагал самостоятельно продолжить свой путь, и не просто так — у тебя бы был конь и немного денег на первое время.
— Я обязана тебе жизнью и не хочу выглядеть в твоих глазах как неблагодарная сволочь.
— Да брось, я же сам тебе предлагал. Мой путь будет весьма опасен и буквально залит кровью.
— Эрик, неужели ты не понимаешь? Ты единственный человек в этом мире, мужчина, который отнёсся ко мне по-доброму. Мало того, не стал домогаться. Ведь вы, господин барон, отлично понимаете, что я вряд ли смогла бы долго сопротивляться вашему интересу.
— Ой, да что ты такое говоришь. Мне всего четырнадцать лет, какой такой интерес?
— Маленькие мальчики по девочкам ночью не бегают, и тем более все в сене после милых воркований не возвращаются.
— Ха! Да ты ревнуешь!
— Вот ещё. Я хоть бедна и в изгнании, но благородного происхождения.
— Но разве это меняет то, что ты женщина? Признайся, ты отправилась со мной в путь в том числе и из-за того, что я тебе приглянулся.
— Я же старше тебя.
— И что? Это так сильно влияет на сексуальное желание?
— Эрик, хватит, пожалуйста. Мне стыдно обсуждать подобные темы. Ты в первую очередь человек, который сможет защитить своих людей, причём весьма решительно. А я устала всю жизнь бегать, прятаться, потому и хочу хоть немного покоя в душе и уверенности в своём будущем. Ты вселяешь уверенность.
— Хм. А что за тобой так брат бегает? Ты же вроде как на престол Дезмонда претендовать не можешь.
— Я — да, но тот, кто возьмёт меня в жёны, через брак будет иметь все права на престол. То есть после смерти брата, по нашему праву, корона перейдёт ему. А Дезмонд хочет сохранить власть для своих детей. Поэтому, чтобы исключить недоразумения, он решил перебить всех родственников, что могут создать проблемы.
— Как мило с его стороны. А давай сделаем ему приятное?
— В смысле?
— Ну, он же спит и грезит мыслями о расчленении тебя на плахе. Ведь так?
— Допустим.
— Поэтому нужно сделать так, чтобы его сны стали более насыщенны и прекрасны, но чрезвычайно кратки. На ближайшем же подворье надо послать ему письмо от моего имени, в котором сообщу, что я, барон фон Ленцбург, помолвлен с его сестрой. Ну, что у тебя так глазки округлились? Спокойно, это будет просто написано в письме, это шутка, которую он не сможет проверить. Маленькая такая пакость, которая лишит его сна и аппетита.
— Да уж, бедный мой братец. Знаешь, мне даже становится его жалко.
— Морриган, подобная сердобольность не к лицу женщине, носящей такое имя.
— Ты думаешь, она… я…
— Да не мнись ты. — Он засмеялся. — Понимаешь, имя посвящает нас тому или иному… эм, сверхъестественному существу. Астрологи и прочие мистики называют его эгрегором, он порождается нашими мыслями и эмоциями о нём. Посвящение устанавливает связь между этим существом и человеком. В результате человек начинает приобретать положительные и отрицательные свойства того, кому посвящён. Само собой, в ослабленной форме. Причём тут имеется некоторая хитрость — чем сильнее эгрегор, то есть чем больше людей думают о нём и испытывают эмоции в связи с этим, тем сильнее влияние на посвящённых. Однако чем больше у него посвящённых, тем влияние слабее, так как силы у этого существа не безграничны. Поняла, что я имею в виду?
— Да. Получается, меня посвятили богине войны и смерти на полях сражений?
— Она не была богиней.
— Почему?
— Морриган стала богиней только с приходом христианства, которое её так окрестило. До этого она была ванном, то есть древним мудрым существом. Кем она была на самом деле и была ли вообще, никому не известно. Возможно, она была сильной и мудрой женщиной, возможно, порождением фантазии возбуждённых писцов. Это не важно, важно то, что сейчас она является тем, что мы о ней думаем и чувствуем, так как материальная оболочка этого существа если и была когда, то сейчас совершенно разрушена, а значит, мнение о ней исключительно в руках людей.
— Сильной и мудрой женщиной… Ты имеешь в виду сказания о древних мудрых предках?
— Да. Которые по всему миру выступали как учителя и судьи. Но это всё мелочи. Если говорить по делу, то ты посвящена весьма немилосердному эгрегору. Зачем это сделали твои родители, мне непонятно, так как если бы он был силён, то ты несла бы только смерть и битвы тем, кто вокруг тебя.
— Эрик, но ведь так и есть. Все мои близкие люди мертвы, все, кто пытался меня защитить, погибли, а теперь ещё стали гибнуть и те, кто меня обижает.