Эрик
Шрифт:
— Пользуясь нашей агентурой, мы узнали подробности той битвы. Честно говоря, я в глубоком шоке от того, что там произошло. Это даже не авантюра, а какое-то сумасшествие, которое, как ни странно, удалось. Помните, сразу после событий поступала очень противоречивая информация о численности его отряда в момент нападения на войска Сулейманшаха II.
— Да. Вы узнали точное количество?
— Именно. Ал-Малик аз-Захир Гийас, правитель Алеппо, свидетельствует, что после совета он располагал ста пятьюдесятью бойцами, из которых только двадцать пять были воинами, остальные вооружённые слуги.
— Это
— Да, именно так подумали все на том совете, когда Эрик решил атаковать. Они потом ещё посидели и решили посмотреть, что он будет делать, так как, поразмыслив, пришли к мнению, что он таким жестом хочет манипулировать ими и подчинить своей воле.
— Зачем они вообще с ним связались? Он же там бойню устроил среди мирного населения.
— Именно поэтому и связались. Первоначально у эмира Мосула был план воспользоваться князем для отражения атаки султана, а после его убить, так как очень много убытков и горя он принёс этим местам.
— И что изменило его планы?
— Битва при Эдессе. Когда он узнал, что этот сумасшедший не только победил, но и не понёс потерь, то обомлел. Да, собственно, они все ушли в глубокий ступор, так как наводили о нём справки, кто он и чем раньше занимался, чтобы попробовать надавить. А тут полная неожиданность.
— Не уходи в сторону. Итак, они все обалдели. Что дальше?
— В общем, решили с таким товарищем не ссориться, ибо таких потрясающих случайностей не бывает, а на совете предложить заплатить выкуп за погибших благородных. Но духу прямо сказать это ни у кого не хватило, лишь намекнули. В общем, побеседовали. Получили они значительно больше, чем могли предполагать, — удачный торговый коридор, который серьёзно упрощал дела на южной ветке Великого шёлкового пути. А предвкушение золота избавило этих расчётливых и меркантильных людей от претензий к Эрику. Мало того, правитель Эдессы пригласил его погостить и, по словам аз-Захира, отзывался о нём как о самом образованном человеке, которого он встречал в своей жизни.
— Вот вы к чему.
— Именно. Но справки, которые я собрал, говорят о том, что Эрик нигде не учился, только у алкоголика-капеллана, который кроме Евангелия на невнятной латыни ничего ему не мог дать.
— Чудеса… А что там с Боспором? Вы говорили, он построил массу разных сооружений и с помощью них производит железо превосходного качества?
— Да, вот, — он достал из сумки нож и протянул его Иннокентию, — это он подарил мне в знак расположения. Говорят, что на рынке он будет стоить около ста денариев.
Папа взял в руки небольшой, аккуратно сделанный нож, внимательно осмотрел его, попробовал пальцем остроту и упругость лезвия и положил на стол, а сам, наконец, расположился в небольшом деревянном кресле.
— Действительно, поразительное качество железа. Когда князь строил эти свои сооружения, он, я полагаю, пользовался какими-то чертежами. Вы смогли их достать?
— Нет, и вряд ли смогу.
— Почему?
— Потому что их нет. Он практически всё делал, основываясь на каких-то своих умозаключениях.
— Что, совсем никаких странных текстов?
— Отчего же, некоторые вещи совершенно неясного содержания мы смогли достать. Вот. — Он достал из сумки
— Это бумага? Он тратит целое состояние, чтобы писать на бумаге из Китая? Я думал, что это он мне оказывает честь и уважение подобными письмами.
— Верно, это бумага. Только она изготовлена в мастерской Боспора, а не в далёкой восточной стране.
— О! Вы сможете в таком случае организовать закупки для моего двора по сходной цене?
— Я думаю, это исключено, так как она идёт только для внутреннего пользования. Максимум, что могу обещать, — подарок в несколько листов.
— Наши люди пробовали прочесть эти тексты?
— Да. Безрезультатно. Язык им неизвестен. Единственное, к каким выводам они пришли, — так это, что вот эти группы маленьких геометрических фигур используются для записи чисел, а весь текст представлял собой какие-то расчёты. Эти записи были украдены ещё летом прошлого года, во время разработки его странного во всех отношениях арбалета.
— Вы предполагаете, что он имеет какое-то отношение к его устройству? И почему вы так долго тянули? Прошло же больше полугода.
— Какой смысл в нерасшифрованном тексте? Наши люди всё это время пытались его разобрать.
— Ну что он за человек?! С виду обычный мясник, а копнёшь глубже, то вопросов оказывается намного больше, чем ответов. Кстати, вы не в курсе, какие о нём ходят слухи? Может, народная молва что-то интересное нам поведает?
— Слухи ходят самые разнообразные и классифицируются от бреда до полного бреда.
— В самом деле? Любопытно. Поведайте мне самые бредовые.
— Таков всего один слушок. Поговаривают, что Эрик — это земное воплощение древнего греческого бога войны Ареса, он же Марс у римлян. Дескать он вселился в парня, когда того прибили убийцы, и с тех пор это не маленький мальчик, а древний бог.
— Действительно, бред. Человек он, конечно, поразительный, но всего лишь человек. А откуда пошла эта байка?
— Вы будете удивлены — от ордена тамплиеров.
— Да, я тоже чуть не потерял дар речи, когда услышал это от Великого магистра.
— И что, он уверен в этом?
— Нет, конечно нет. Это всего лишь предположение. Однако, по моему мнению, де Плессье очень этого желает.
— Почему? Какая ему выгода?
— Ну как же — древний бог, некогда выступивший как конкурент истинному Богу, теперь принял католичество и совершает великие богоугодные дела. Сердца многих людей заденет подобная новость. Да и теологически будет очень выгодно. Главное, не давать никаких официальных комментариев. Пусть это будут только слухи.
— Да уж. Слухи. Что-то уж больно много об одном живом человеке странных слухов и легенд. У меня устойчивое впечатление, что мы играем с огнём, очень опасным огнём. Но не это страшно, а то, что мы о нём ровным счётом ничего не знаем — лишь разрозненные кусочки противоречивой информации, которые взаимно исключают друг друга. Вот вы говорите, правитель Эдессы отзывается о нём как об очень образованном человеке. Верно?