Ермак. Война: Война. Интервенция. Революция
Шрифт:
Здесь же если погонщики ослов выглядели, как племенное ополчение, то охрана?! Охрана была единообразно одета в черную форму, очень похожую на форму пакистанских пограничников, вооружены в основном немецкими НК G3, некоторые – американскими М-21. У многих за плечами – ручные гранатометы, в основном РПГ-7, вернее всего, китайского производства.
И охрана эта действовала очень грамотно. Впереди шёл клином головной дозор из восьми человек, двое из которых были вооружены нашими РПК. Были и боковые дозоры из двух-трех человек. Если бы мы остались на балконе, как предлагал
«Почти пятнадцать рыл на брата получается», – подумал я, аккуратно откладывая в сторону винтовку и беря в руки подрывную машинку, при этом не сводя взгляда с головного дозора противника.
– Минута до подрыва, – тихо произнес я, повернув голову в сторону командира. Лежал я с ним рядом, на своем законном месте, ибо в бою из засады минер наносил удар первым.
– Сработай как надо, Ермак! – приглушенно произнес старший лейтенант.
Когда он повернул лицо ко мне, я увидел, что оно багрового цвета, а правое верхнее веко у него дёргается. Как ни старался Хан выглядеть спокойным, но нападать семнадцатью бойцами на такой караван, с такой вооруженной охраной нам ещё не приходилось.
Я мысленно начал отсчёт, глядя, как головной дозор духов подходит к точке подрыва. Старлей слегка пошевелил цевьем своей СВД, переводя прицел дальше, на основную колонну, в середине которой наверняка был командир моджахедов.
Пора. Сработала «громыхалка», и огромный валун, увлекая за собой груду камней, накрыл тропу и головной дозор. Цепочка вспышек, одна за другой, разорвала колонну на тропе, словно бегущий карьерный заряд. МОНки отработали на все сто. Большая часть каравана перестала существовать.
Заработали пулемёты. Звуков автоматов не было слышно, но и они вносили свой вклад в кровавую жатву. Рядом раздался хлесткий выстрел СВД. В бой включился командир, работая из снайперки, как метроном. Руководить боем пока было не надо, так как каждый знал, что ему надо было делать.
Первые секунды после подрывов, когда противник растерян и не понимает, что происходит, наша группа использовала на все сто. Каждый из спецназовцев сделал как минимум по два точных выстрела, а кто-то успел и по три. Когда духи поняли, что на них напали, то быстро оправились от первоначального шока и начали оказывать сопротивление, и тут сказался их численный перевес, да и подготовленными они оказались очень хорошо.
Буквально на пятой секунде боя оставшиеся в живых духи открыли массированный огонь по нашим позициям. На расстоянии сто пятьдесят – двести метров начало сказываться преимущество автоматических винтовок за счет точности боя. А потом ударили РПГ.
Одна из гранат разорвалась рядом со мной. Слава богу, что заряд кумулятивный, а не термобарический или осколочный, которые будут изобретены позже. Но мало все равно не показалось. Кажется, меня контузило, так как рывок духов в атаку я проморгал, а потом поторопился нажать кнопку подрыва. В результате МОНки сработали не так эффективно, как хотелось бы.
Теперь от меня как сапера ничего уже не зависело, и я взял СВД. Проверил её состояние, не сбился
Любой биатлонист должен уметь на огневой позиции мгновенно погасить свои эмоции, восстановить дыхание и забыть обо всем, что не связано с предстоящим выстрелом. И дед Костян тех, кто был перспективен для спортивной карьеры, учил не просто стрелять, а передавал искусство стрельбы, основанное на слиянии со своим оружием в одно целое.
Это было похоже на ябусамэ – японское искусство стрельбы из лука со скачущего коня, которое помогало самураю научиться концентрации, дисциплине и точности выстрела. Оно обучало методам дыхания для стабилизации ума и тела, придавая ясность и сосредоточенность. Уметь спокойно натянуть лук, прицелиться и выстрелить в пылу битвы, а потом повторить было признаком настоящего самурая, который овладел этим искусством и своим страхом.
Для впадения в транс каждый по совету тренера выбирал себе ключ. У меня были слова: «Золотой ключик – ключик золотой».
Золотой ключик. Вдох-выдох. Ключик золотой. Вдох-выдох. Если я вижу цель – значит, я попаду.
Поймав промежуток между выдохом и вдохом, нажал спусковой крючок, целясь в моджахеда, который поднимал на плечо РПГ. Не чувствуя отдачи винтовки, не слыша загрохотавшего рядом пулемёта Ямы, перевёл прицел винтовки дальше, нажал на спуск еще раз. Потом еще и еще. Золотой ключик – ключик золотой.
– Ермак! Ермак! Мать твою!!!
Я почувствовал, что меня кто-то трясет за плечо. С трудом выходя из транса, понял, что это Виталий Погребной.
– Командир ранен, у меня ПКМ накрылся. Пуля в ствольную коробку попала, затворную раму заклинило. Снайпер откуда-то бьёт.
Яма тараторил, как из пулемёта. Было видно, что его ощутимо потряхивает от адреналина.
– Ну ты даешь, Ермак. Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил. Ты с двух обойм минимум двенадцать духов положил за пару минут. Я пулемет не успевал перевести на новую цель, – Виталий как-то истерично захохотал.
В этот момент раздался свист, и над позициями второго отделения, который долбил хвост каравана, расцвели разрывы мин.
– Эм два [50] , судя по всему, работают. Ещё, что ли, один караван следом шёл? – произнёс сползший на дно огневой позиции Хан, выдавливая тюбик-шприц промедола, который вколол себе в бедро.
Предплечье командира было перетянуто жгутом, под которым была видна кровоточащая дыра раны.
– Тогда нам хана, товарищ старший лейтенант, – продолжая улыбаться, произнес Погребной.
– Яма, быстро к радисту. Вызывайте открытым текстом 164-й вертолетный отряд из Кундуза. Попробуем продержаться до их прибытия, – старлей выдернул шприц-тюбик и отбросил его в сторону.
50
Шестидесятимиллиметровый миномет М-2 армии США.