Эромагия
Шрифт:
Шона передернуло, до того устрашающе брутально все это прозвучало, но на вожака гоблинов крики не произвели впечатления.
— Заткни обеду глотку, Гыр-Дыр, — велел людоед, продолжая постукивать в барабан. — Еще восемь кругов, потом два притопа, потом три прихлопа, шесть прыжков и…
— Чтоб вам всем экзистенциального ужаса в портки, вонючки раздутые, чтоб вам всем-м-м… м…
Ведьма с рыцарем выскочили в освещенный круг. Гоблины застыли при виде пришельцев — все, за исключением Гыр-Дыра, склонившегося над гномом спиной к Шону. Рев коротышки захлебнулся на середине особенно мудреного проклятия. Беринда заверещала тонким голосом, наводя чары. Странные черные
8
Анита несколько раз бывала в Пер-Амбое, столице королевства, и была уверена, что знает о городах все. Или по крайней мере знает о них все, что следует знать благонамеренной девушке. Ну или, скажем так, в меру благонамеренной девушке.
Едва ступив на шумные улицы Адигена, ведьма поняла, как ошибалась: в этом огромном портовом городе имелось немало такого, что ей пока что было неизвестно. Прежде всего улицы поразили ее обилием народа.
Еще в Адигене ведьму удивили две вещи. Во-первых, многие из встреченных на улице вовсе не были людьми — на глаза попалось несколько гномов, облаченный в шкуры лесной великан, ящероид в блестящей накидке, эльф со скептически оттопыренной губой и еще пара диковинных, чудных существ, передвигавшихся короткими прыжками. Удивительное дело — горожан и гостей присутствие чужаков вовсе не смущало.
И второе — невообразимая сутолока: на улицах Адигена все бежали, стремительно шагали, неслись, летели… И были необычайно веселы. Хотя ведь не праздник сегодня, обычный день… Анита едва успела пройти несколько десятков шагов, как ее трижды толкнули, один раз наступили на ногу, а также попытались ущипнуть пониже поясницы — невзирая на ведьмовскую шляпу и метлу в руке. И все это — с радостными возгласами, смехом, ухмылками, будто так и следует поступать. Удивительные люди живут в Адигене!
— Не зевай! — прокричал сквозь уличный шум оборотень. — Береги карманы!
Тут Анита и в самом деле почувствовала, как чья-то рука вцепилась в кошелек, подвешенный к поясу. Ведьма стукнула вора по пальцам, но щеголь в красном плаще и ярко-зеленых штанах лишь рассмеялся ей в лицо. Заклинание само собой всплыло в памяти, Анита щелкнула пальцами — и с преступника свалились штаны с бантами по кантику.
Ведьма покрепче сжала метлу, ухватила оборотня под руку и бросилась в переулок, оставив шум толпы за спиной. В боковой улочке было потише, и она перевела дух.
Пока ведьма приходила в себя, метла с оборотнем снова
— Эй, превращенец, как тебя зовут?
Оборотень заткнулся. Воспользовавшись паузой, ведьма спросила:
— Куда подадимся? Хорошо бы где-то остановиться, в порядок себя привести… А то у них здесь ярмарка, что ли?
— Какая ярмарка? — удивилась Аназия. — Ты что, дорогая? Обычный денек, даже не слишком шумно. Давай лучше скорей в библиотеку. Там, кстати, должно быть тихо.
Метла подлетела к метаморфу и опять завела речь о том, какие у нее чудесные золотистые кудри, да какая стройная фигура, и как жаль, что превращенец этого не может оценить… Тут Анита не выдержала:
— Да что ты с этим людоедом… — начала она.
— Я не людоед! Он не людоед! — в один голос заспорили спутники.
Превращенец разволновался, вытащил откуда-то свои странные бусы и принялся быстро перебирать их лапками, число пальцев на которых непрерывно менялось — так что у Аниты даже голова закружилась.
— Я не людоед! — бормотал он. — Неправда, я никогда… Гоблины принуждали, а я только выполнял, они заставляли…
— Да? А почему же эта, — ведьма кивнула в сторону Аназии, — говорит, что ты просил у них кусочек тебе оставить?
— Я никогда, мне только бусы… бусики мои… — Бусы завертелись в быстрых пальцах с удвоенной скоростью. Голос оборотня стал тише. — Это мне для обращений, я без бусиков не могу, я… мне бусики… бусики мои… мне новые облики нужны, иначе никак… так мы устроены… нация наша такая…
— Чего ты к нему все время цепляешься? — вдруг взвилась Аназия. — Пользуешься тем, что мы от тебя зависим, да? Видишь, он тихий, безобидный — а ты цепляешься! Как зовут, да как зовут!
— Ладно, пошли в библиотеку… — перебила Анита, морщась.
— Шонтрайль! — потребовала ведьма. — Вытащи кляп из его пасти!
— Величайшая, — осторожно произнес рыцарь, — по-моему, это рискованно. Вообще гоблины, конечно, твари мерзкие и тупые, но иногда, должно быть, по наитию, действуют удивительно верно. Вот кляп этот, к примеру…
— Ты думаешь? — По тону ведьмы чувствовалось, что ее меньше всего интересует, о чем думает спутник, да и вообще она глубоко сомневается, что он способен на это. — Ну, давай, давай, под мою ответственность — не терпится расспросить его, куда мерзкие ворюги поволокли Сердце Мира.
Гном, разумеется, помалкивал, только пыхтел из-под тряпки, которой ему заткнули рот, да вращал глазами, переводя взгляд с ведьмы на Шона и обратно. Выглядел он, как и подобает гному, грозно и потешно одновременно. Клочковатая борода, шишковатый нос и огромные глаза, которые сейчас полыхали гневом. Ростом он, пожалуй, достигал поясницы рыцаря, но определить точнее было затруднительно, поскольку коротышка лежал, обмотанный веревками, словно приготовленный к отправке багаж.
Шонтрайль, пожав плечами, выдернул кляп, на всякий случай отпрянул — и, как выяснилось, не зря. Пленник сперва плюнул, а после возопил хриплым басом на все подземелье:
— А ну, твою мать, живее! Развяжите мне руки! И развяжите же мне ноги, чтоб вам лопнуть! И веки мне поднимите! Нет, веки трогать не надо! Может, эти грязные гады, эти гнусные паразиты, эти вши-переростки еще не сбежали далеко?! Я их догоню, чтоб мне сквозь землю взлететь! Я им бошки в задницы затолкаю, костыли переломаю! Я их всех по стенам размажу мелким слоем на хрен! Чё зенки вылупил, дылда стоеросовая? Развязывай, ёптыть! А ну, освободить меня, я сказал, на хрен, немедленно!!! Я им устрою солнечный де…