Эротические истории пенджабских вдов

Джасвал Бали Каур

Посыльный принес в номер чемоданы и получил щедрые чаевые.

— Приятного пребывания, — сказал он.

После его ухода Нина и Кирпал наконец-то остались одни, но не имели возможности сразу предаться любви. Кирпал немного повозился с застежкой чемодана и сел на кровать. Он стал медленно откидываться назад, пока его спина не коснулась постели. Раздался долгий вздох облегчения.

— Я только немножко отдохну, — проговорил Кирпал. Он закрыл глаза, по-прежнему морщась от боли. До Нины дошло, сколько усилий муж прилагал, чтобы скрывать боль. Может, она сумеет что-нибудь сделать, чтобы облегчить его страдания?

Молодая женщина легла на

кровать. Тело Кирпала было теплое и сильное, дыхание тихое. Его глаза были закрыты, словно он спал, но когда жена коснулась губами его щеки, шевельнулся. Она нежно пососала мочку его уха. Нина не знала, правильно ли она себя ведет, но Кирпалу ужасно понравилось, и она помыслить не могла, будто делает что-то не так. Теперь с его губ срывались негромкие стоны, и когда женщина стала водить губами по его шее, а потом по груди, то услышала, что он дышит все глубже и отрывистее. Женщина остановилась, обдумывая дальнейшие варианты. Перед свадьбой ее предупреждали, что первая брачная ночь задает тон на всю оставшуюся жизнь. У Кирпала болит спина — да, это проблема, но если они собираются вместе состариться, то в будущем их ждет еще много хворей, которые могут на всю жизнь приковать к постели одного из них или даже обоих. И что они тогда будут делать? Как бы Нина ни любила своего молодого мужа, как бы ни наслаждалась этим моментом, Кирпал должен понять, что у него тоже есть долг перед ней. Она повернулась так, что ее лицо оказалось у его ног. Недоумевая, почему Нина вдруг изменила положение, муж запротестовал:

— Почему ты остановилась?

Не успел он произнести последнее слово, как Нина прижалась ртом к его драгоценному органу. Под ее прикосновением тот сразу сделался твердым, как камень. Новобрачная начала скользить губами вниз, чувствуя, как напрягся каждый дюйм мужского тела. Стараясь не наваливаться на Кирпала, чтобы не усугубить боль в его спине, она перенесла вес тела на колени, располагавшиеся по обе стороны его груди. И слегка выгнула спину, выставив на обозрение свои потаенные сокровища. Мужу оставалось лишь слегка приподнять голову, и его язык уже мог дотянуться до налитого, пульсирующего бутона между ее ног…

— Ого! — воскликнула Олив, оторвавшись от рассказа. — Этого я не ожидала. Думала, меня будут потчевать бабушкиными романтическими историями. А тут такие непристойности!

— Шину вряд ли можно назвать бабушкой, — возразила Никки. — По-моему, ей лет тридцать пять. Муж умер от рака несколько лет назад.

Для нее было загадкой, почему Шина предпочитает своим ровесницам общество консервативных пожилых дам.

— Это еще не всё, — Никки пробежала взглядом по строчкам и отыскала нужный абзац.

— Только не кусайся, — предупредил Кирпал. Нина повиновалась, но когда губы у нее начали уставать, все же коснулась нежной кожи зубами и ощутила, как тело мужа содрогнулось в экстазе, точно от электрического разряда. С его губ сорвался стон боли и наслаждения.

— Да у нее врожденный талант, — заметила Олив.

Никки перевернула страницу и просмотрела текст.

— Ну и ну, — воскликнула она. — Вот так поворот. Теперь она трахается с посыльным.

Нина встала на четвереньки, а он расположился позади нее и прижал пальцы к ее влажным губам. Она начала раскачивать бедрами, нетерпеливо предвкушая прикосновение его большого, твердого члена. Обычно Рамеш был слишком занят переноской чемоданов и выполнением разных поручений, чтобы обращать внимание на постояльцев, но сегодня утром он увидел, как эта молодая женщина выходит

из автобуса, который привез ее из аэропорта. Ветер задрал ей юбку, под которой мелькнули красные кружевные трусики, валявшиеся теперь скомканными возле кровати. Парень не мог поверить, что только что овладел этой красавицей. Она простонала:

— Да, да! О, какое блаженство.

Вспомнив, что занимается любовью с чужой женой, Рамеш поднял глаза.

— Давай, Нина, — ухмыльнулась Олив. — Чего уж там, попробуй всё и сразу.

— А ее муж смотрит. И получает от этого удовольствие.

Посыльный встретился взглядом с Кирпалом, сидевшим в кресле в углу номера. Крепко сжав свое мужское достоинство, тот наблюдал, как его жена стонет от необузданного желания, когда Рамеш плавно входит и выходит из нее.

— А другие истории такие же неприличные? — поинтересовалась Олив.

— В общем, да.

— Грязные распутницы! Кто это читает кроме тебя и вдов?

— Пока никто, — ответила Никки. — Но только пока. Думаю, как только у нас наберется достаточное количество рассказов, мы можем попытаться их издать.

— Хм, ну не знаю. Слишком уж интимные сюжеты. Одно дело, когда вдовы делятся ими с тобой, и совсем другое — обнародовать их.

— Эти женщины оказались гораздо смелее, чем я думала, — возразила Никки. — Вполне могу представить, как Арвиндер выступает на митинге «Британских воительниц». А Притам выразительно декламирует.

Олив наклонила голову и улыбнулась. Никки был хорошо знаком этот взгляд, словно говоривший: «Ты опережаешь события». Правда, чаще доводилось видеть его у Минди.

— Начало ведь уже положено, — сдаваясь, пробормотала девушка.

С кухни донесся чей-то вскрик. Никки распахнула дверь и увидела, как Сэм прыгает на месте, сжимая правой рукой пальцы левой.

— Что случилось?

— Ошпарился кипятком. У посудомоечной машины сломался звуковой индикатор.

Подошла Саня и, отвернувшись, приоткрыла дверцу посудомоечной машины. Изнутри вырвалось сердитое облачко пара. Барменша стала осторожно вытаскивать тарелки и составлять их стопкой на стол. Сэм пробормотал что-то себе под нос и вышел из кухни. Никки последовала было за ним, но, услышав смешки кухонных работников, остановилась. Ни к чему проверять, как там Сэм. Он и без нее не пропадет. Никки вернулась за стойку.

— Идиоты! — пробормотала она.

— Кто? — спросила Олив.

— Да те парни из кухни.

— Не позволяй им себя доставать. Они просто завидуют, — напомнила подруга.

— Наверняка, — ответила Никки. — Но иногда я понимаю, откуда они это взяли: Сэм нанял меня без всякого опыта. Подозрительно, правда?

Олив пожала плечами.

— Он увидел в тебе потенциал. А может, ты ему и впрямь приглянулась, но ведь он попытался пригласить тебя на свидание лишь спустя пару лет после того, как ты начала здесь работать, и ты ему отказала. С тех пор он не стал относиться к тебе иначе.

— Вообще-то стал. Раньше я могла запросто болтать и шутить с ним, но теперь мне неловко. Это все Гарри с Виктором виноваты.

Втайне Никки винила и себя. Зачем надо было делать Сэму комплименты?

— Тогда скажи им это, — велела Олив. — Давай. Поставь их на место.

Несмотря на всё свое возмущение, Никки поежилась от мысли о столкновении с этими русскими. Боялась услышать в ответ: «На воре шапка горит». Боялась, что не сможет убедить их, что они ошибаются.

— Не так уж это и важно. Я могу просто игнорировать этих олухов, — сказала Никки.