Эротические истории пенджабских вдов
Шрифт:
— У нее, бедняжки, старческая деменция, — продолжала Шина, отвечая на не заданный вслух вопрос. — Иногда спрашивает, где ее сын. Я и помыслить не могу, чтобы бросить ее одну, такую рассеянную и неприкаянную.
Вот это уже понятнее.
— Значит, она была хорошей свекровью? — спросила Никки. — Кажется, я слышу одни только страшные истории. И беспокоюсь за сестру, которая мечтает о традиционном браке. Твоя свекровь, видимо, хорошо к тебе относилась.
— О да. Она была мне как подруга. Мы вдвоем никогда не скучали. У нее не было дочерей, и она искренне радовалась моему присутствию.
— Вроде того, — ответила Никки. — Я повесила ее анкету на доске брачных объявлений.
— О, некоторые тамошние экземпляры безнадежны, правда?
— Мне понравилось объявление, где указана группа крови. Видимо, в этой семье в обязанности жены входит пожертвование почки.
Шина засмеялась.
— Когда родители устраивали мой брак, меня бесило, что они все время расхваливают мой «светлый цвет лица» как самое главное достоинство.
— Да! — подхватила Никки. — Можно подумать, именно это и привлекает женихов.
— К сожалению, привлекает, — ответила Шина. — Чем белее, тем милее. В семье Арджуна кожа у всех была темная, и когда выяснилось, что мы не можем иметь детей, кто-то имел наглость заявить: «Вот и хорошо, теперь тебе не нужно беспокоиться, что дети пойдут в него».
— Что за чушь! — воскликнула Никки, но тут же вспомнила, как в Индии попыталась отговорить Минди от покупки осветляющего крема, а Минди ответила: «Тебе легко говорить, ты по меньшей мере на три тона светлее меня».
— Значит, ты следующая? — спросила Шина. — После сестры?
— О боже, нет, — фыркнула Никки. — Не могу представить, чтобы мой брак кто-то устраивал.
Шина пожала плечами.
— Это не так уж и плохо. Тебе же меньше хлопот. Не думаю, что у меня получилось бы ходить по свиданиям.
— Разве хорошо, когда решают за тебя?
— Да, если устроить все с умом, — сказала Шина. — Понимаешь ли, когда родители подыскивали мне жениха, я тоже не сидела сложа руки. Я видела Арджуна на чьей-то свадьбе, и когда папа с мамой стали выяснять мои предпочтения, в общих чертах описала его, не упоминая имени. Они взялись за дело, и не прошло недели, как отыскали. К счастью, он тоже приметил меня на свадьбе. Так что все остались очень довольны собой.
— Вообще-то это довольно романтично, — признала Никки. Она могла лишь надеяться, что Минди так же повезет в ее поисках.
— Если чего-то хочешь, надо просто внушить родителям или свекрам, что это их идея, — изрекла Шина, подняв указательный палец. — Послушай совета убеленной сединами почтенной дамы.
Никки рассмеялась.
— Хорошо, биби Шина. Кстати, сколько тебе лет?
— Последние шесть лет мне двадцать девять, — сказала Шина. — А тебе?
— Если спросишь мою маму, я еще младенец и никогда не заслужу права думать самостоятельно. В действительности же мне двадцать два.
— Ты живешь одна?
Никки кивнула.
— В квартире над пабом. Не думаю, что смогу заставить кого-нибудь поверить, будто это была идея моих родителей.
Внезапно лицо Шины просияло. Едва шевеля пальцами, она осторожно
— Не надо, Никки, не оборачивайся!
— Кто это?
— Никто.
— И как Никого зовут?
— Ты чересчур любопытная.
— Никто Сингх?
— Ты перестанешь пялиться, Никки? Ладно, его зовут Рахул. Рахул Шарма. Три раза в неделю он исполняет в храме севу,[20] потому что, когда его уволили с предыдущей работы, он питался только здесь. Это его спасло. Теперь Рахул добровольно вызвался работать на кухне, чтобы отплатить добром за добро.
— Ты явно много о нем знаешь. Вы, ребята, хотя бы разговариваете друг с другом или просто обмениваетесь умильными взглядами в лангаре?
— Между нами ничего нет. Во всяком случае официально. Мы работаем в «Банке Барода». Мне поручили ввести его в курс дела, когда он поступил к нам несколько недель назад.
— Ты покраснела.
— И что?
— Ты влюблена.
Шина наклонилась к Никки.
— Иногда он остается после работы, чтобы поболтать со мной. Мы разговариваем только на парковке за банком, чтобы нас не увидели с улицы. Вот и все.
— Ты когда-нибудь ходила на свидания? Садишься в свою маленькую красную машинку и уезжаешь из Саутолла, чтобы тебя никто не увидел, если ты об этом беспокоишься.
— Это не так просто, — сказала Шина. — За первым свиданием будет другое, и вот у нас уже отношения…
— Ну и что?
— Я ведь по-прежнему принадлежу к семье покойного мужа. Все очень непросто. К тому же Рахул индус. Люди начнут болтать.
«Люди начнут болтать». Как же Никки ненавидела это предостерегающее изречение. Мама не раз прибегала к нему, чтобы отговорить ее от работы в «О’Райлисе».
— Кто будет болтать о тебе и Рахуле? Вдовы?
— Я не знаю, что подумают вдовы. Думаю, их терпимости тоже есть предел, особенно если мы будем встречаться в открытую. Запомни, вдове не полагается вступать в повторный брак, не говоря уже о свиданиях.
— Я часто спрашиваю себя: почему ты с ними дружишь, — вырвалось у Никки.
Ее собеседница изумленно подняла бровь.
— Прошу прощения?
Никки смутилась.
— Извини, ляпнула не подумав.
Наступило молчание. Девушка, избегая смотреть Шине в глаза, стала оглядывать лангар. Тут она заметила группу женщин, сидевших в центре зала. Сверкающие наряды и безупречный макияж придавали им гламурный вид героинь любимых индийских сериалов Притам.
— Просто мне кажется, тебе больше подошла бы дружба вон с теми женщинами. В смысле возраста и интересов.
— Не гожусь я для этой компании, — возразила Шина. Никки заметила, что она даже не обернулась, чтобы взглянуть. — Я пыталась. С некоторыми из них мы вместе ходили в школу. Но вскоре после свадьбы у Арджуна обнаружили рак — это был первый удар. Люди сначала сочувствуют, но когда болезнь затягивается, начинают избегать вас, как будто ваше невезение заразно. Потом, из-за химиотерапии уже не могло быть речи о детях. Это был второй удар. Все вокруг рожали детей, мамочки объединялись в маленькие группы по интересам, а мне туда доступ был закрыт. Затем, после семилетней ремиссии, у Арджуна случился рецидив, и он умер. Я стала вдовой.