Эротические истории пенджабских вдов
Шрифт:
— Надеюсь, со временем мы сможем предложить женщинам гораздо больше, — не удержалась она.
Гуртадж Сингх положил объявление на стол. Это был невысокий мужчина, подтягивавший брюки цвета хаки под самую грудь, словно короткие штанины каким-то образом компенсировали недостаток роста.
— Кулвиндер, все переживают за тебя из-за несчастья с Майей, — произнес он.
Женщина ощутила укол боли, от которого перехватило дыхание. Она быстро взяла себя в руки и устремила на собеседника тяжелый взгляд. «Никто не знает, что произошло на самом деле. Никто не поможет мне это выяснить». Интересно, как он отреагирует, если Кулвиндер произнесет это вслух?
— Я
Гуртадж Сингх понял намек и удалился. Его кабинет, как и кабинеты других должностных лиц, находился в недавно отремонтированном флигеле храма. Там были паркетные полы и большие окна, выходившие на садики окружающих домов. Кулвиндер была единственным членом правления, до сих пор работавшим в этом старом двухэтажном здании; прислушиваясь к удаляющимся шагам председателя, она задавалась вопросом, зачем мужчинам нужен весь этот простор, если на любой вопрос они всегда отвечают «нет».
В разбитое окно влетел сквозняк и разметал бумаги на столе. Порывшись в верхнем ящике стола в поисках пресс-папье, Кулвиндер наткнулась на свой старый подарочный ежедневник из банка «Барклэйз». В разделе «Заметки» она записывала имена и телефоны: местного полицейского участка, адвокатов, даже частного детектива, которому так и не позвонила. Прошло почти десять месяцев с того момента, как ей сообщили, что ее дочери больше нет в живых, но на нее до сих пор временами накатывали приступы такого же беспросветного отчаяния, как тогда. Кулвиндер захлопнула ежедневник и обхватила руками чашку с чаем. По ладоням разлился нестерпимый жар, но женщина не разжала пальцы. Ожог проникал сквозь слои кожи вглубь. «Майя!»
— Сат шри акал.[11] Простите за опоздание.
Кулвиндер опрокинула чашку на стол. Темная струя чая хлынула по столу и намочила документы. На пороге стояла молодая девушка.
— Вы говорили, что придете в два, — бросила Кулвиндер, спасая бумаги.
— Я собиралась приехать вовремя, но электричка опоздала, — девушка достала из сумки салфетку и помогла Кулвиндер вытереть разлитый чай. Кулвиндер отступила на шаг и принялась разглядывать незнакомку. Хотя у нее не было сына, она, по обычаю, быстро прикинула, годится ли эта девушка в жены. Волосы до плеч, собранные в хвост и открывающие широкий лоб. Лицо с крючковатым носом по-своему притягательно, но без макияжа девице определенно не обойтись. Ногти обкусаны (отвратительная привычка!), а на бедре болтается большая квадратная сумка, явно позаимствованная у почтальона.
Никки поймала взгляд хозяйки кабинета. Кулвиндер повелительно откашлялась и начала отбирать и складывать не пострадавшие бумаги на дальнем конце стола. Она ожидала, что Никки будет наблюдать за ней, однако та бросила презрительный взгляд на переполненные полки и треснувшее окно.
— У вас есть резюме? — спросила Кулвиндер.
Никки достала из своей почтальонской сумки листок.
Кулвиндер пробежала его глазами. Она не может позволить себе привередничать: если соискательница хорошо знает английский, она получит это место. Но колкость во взгляде девушки не исчезла, и благодушия у Кулвиндер поубавилось.
— У вас имеется навык преподавания? — спросила она по-пенджабски.
Девушка ответила на беглом английском:
— Признаюсь,
Кулвиндер подняла руку, останавливая собеседницу.
— Прошу, ответьте по-пенджабски, — попросила она. — Вы когда-нибудь преподавали?
— Нет.
— Почему же тогда вы хотите преподавать в этом кружке?
— У меня… Э-э-э… Как бы сказать? Страстное стремление помогать женщинам, — сказала Никки.
Кулвиндер сдержанно хмыкнула. Самый пространный раздел резюме был озаглавлен «Общественная деятельность». Сборщица подписей под петициями «Гринписа», волонтер центра помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия, волонтер объединения «Британские воительницы». Кулвиндер не знала, что все это значит, но последнее название было ей знакомо. Майя как-то раз притащила домой магнитик с логотипом этой организации, имеющей, как смутно догадывалась Кулвиндер, некое отношение к отстаиванию прав женщин. «Вот уж повезло мне», — озабоченно подумала она. Одно дело бодаться из-за финансирования с людьми вроде Гуртаджа Сингха. Но эти молодые англичанки индийского происхождения, на каждом углу вопящие о правах женщин, просто своенравные соплячки. Неужто они не понимают, что со своей упертостью и несговорчивостью прямо-таки напрашиваются на неприятности? Кулвиндер ощутила вспышку гнева на Майю и тут же — приступ ошеломляющего горя, на мгновение отключившего остальные чувства. Когда она вернулась к реальности, Никки все еще говорила. Пенджабским она владела не очень уверенно и пересыпала речь английскими словами.
— …И по моему глубокому убеждению, каждому есть что рассказать. Это будет ценнейший опыт — помочь пенджабским женщинам создать свои истории и собрать их в одной книге.
Теперь девушка тараторила так быстро, что Кулвиндер оставалось лишь кивать в ответ, потому что она практически ничего не понимала.
— Вы хотите написать книгу? — опасливо переспросила она.
— Я о женских рассказах, которые войдут в сборник, — ответила Никки. — У меня небольшой литературный опыт, но я люблю писать и вдобавок запоем читаю. Думаю, я смогу помочь женщинам развить творческие способности. Я, конечно, буду направлять процесс, а потом, возможно, слегка подредактирую истории.
До Кулвиндер наконец дошло, что причина недопонимания коренится в тексте объявления, и она еще раз заглянула в него. «Сборник», «литературные приемы»… Что бы ни значили эти слова, похоже, Никки клюнула именно на них. Порывшись в ящике стола, Кулвиндер достала список записавшихся в кружок и, просматривая его, подумала, что должна предупредить девушку. Она взглянула на Никки и сообщила:
— Ваши будущие ученицы пишут не очень хорошо.
— Я понимаю! — заверила ее Никки. — Само собой разумеется. Я буду им помогать.
Ее покровительственный тон свел на нет расположение Кулвиндер. Эта девушка еще совсем ребенок. Никки улыбнулась, но при этом сощурила глаза, будто оценивая Кулвиндер и ее авторитет. Но каковы шансы, что руководство кружком заинтересует женщину с более традиционными устоями, а не только эту нахальную девицу в джинсах и с плохим пенджабским, которая вполне может сойти за гори?[12] Это маловероятно. Неважно, что там собирается преподавать эта Никки, занятия должны начаться незамедлительно, иначе Гуртадж Сингх вычеркнет их из своего реестра, а вместе с ними и перспективы Кулвиндер иметь право голоса в правлении землячества.