Ещё двадцать одна сказка обо всём на свете
Шрифт:
Не один год прошёл со времени её освобождения, но только сейчас глаза её начали восстанавливаться. Много времени лечилась она от этой болезни, уж больно долго без света белого провела в застенках, вот глаза и отвыкли. Медленно, не торопясь Еремея, научилась обходиться без шарфика, подаренного ей ещё тогда князем-кесарем. Постепенно она обрела здоровый облик и начала походить на себя прежнюю, молодую. Пришёл срок и государь явился к ней, забрать её в новую столицу. Много лет он не видел Еремею такой, а сейчас как взглянул и, словно прозрел.
– Ах, голова моя садовая!… это ж я тебя тогда в той девочке
– Кто государь!?… Ты о ком!?… – встрепенулась Еремея. Тут-то царь и рассказал ей о том предчувствие, что случилось у него тогда. Через минуту они уже во весь дух мчались на ярмарочную площадь, но было поздно, театрик со всеми своими обитателями был уже на полпути в новую столицу. Государь хоть и расстроился, но долго думать не стал, собрал Еремею и увёз её с собой на Неву. Да и вообще, мало кого из прежних обитателей города теперь можно было застать на месте. Сейчас все они стремились туда на берега Невы в новый мир, ведь там разворачивались главные события, там творилась будущая история великого государства.
Город, заложенный государем, рос, как на дрожжах. Где ещё вчера была топь, сегодня уже стоял не то чтобы роскошный дворец, но точно добротный дом годный для житья. А там где были мостки, разворачивался просторный проспект, стрелой устремляясь к Неве. Дел накопилась масса, государь метался с одного конца стройки на другой, до всего у него был интерес. Видя всё новые успехи строителей, он радовался как ребенок в песочнице новой игрушке, и постоянно восторгался своему творенью.
– Парадиз!… Ай да парадиз!… – нахваливал он. Еремея теперь уже совсем поправилась и почти каждый день в сопровождении специально представленного к ней солдата объезжала строящийся город в поисках того самого балаганчика дедушки Фомы.
8
А меж тем пролетело уже десять лет, с тех пор как пропал Никодим. Все уже даже и не чаяли увидеть его живым, все кроме Еремеи, для неё он оставался живым, и она днём и ночью ждала своего графа, ни смотря, ни на что. И правильно делала, ведь не бывало такого, чтобы люди подобные графу пропадали просто так. А вот какая вещь случилась с Никодимом в том бою.
Кинувшись с криками – Ура! – на стену вражеской крепости он всё-таки взобрался на самую вершину и перемахнул через неё. А там, словно провалившись в бездну, рухнул к ногам неприятеля. Удар плашмя, вражеским ятаганом, оглоушил его. Так граф был пленён и, разумеется, по другую сторону стены его не нашли. Проведя в застенках трудные полные невзгод годы Никодим не пал духом. Он ни на минуту не переставал думать о своей Родине и семье. Мысль о побеге не покидала его.
Но вот пришло то время, когда государь замирился с южными соседями, и переключился на северных врагов. А это в свою очередь сказалось на отношении к пленному графу. К нему начали, мягче относится, меньше обращать внимания, сделали кое-какие послабления, да и вообще стали как-то вяло охранять. Чем Никодим не преминул воспользоваться и в одну из тёмных ночей, прихватив оружие, попросту сбежал. И вот теперь, не потеряв, ни своей военной смекалки, ни сноровки, хоть и с большими трудностями, однако великим усердием держал свой путь домой.
Когда возникала нужда в еде, он либо охотился, либо за хлеб помогал крестьянам, а воду в реках брал, что по дороге попадались. Долго шёл Никодим путями окольными, дорогами дальними, домой возвращаясь. Но только как бы ни был долог путь, добрался-таки он до родного Преображенского. Смотрит, а всё изменилось, кто раньше был, уж и нет никого. Кто с государем новый город строить уехал, а кто и на полях сражений остался. Из тех, кто знал его, комендант крепости да старый староста только одни и остались. Пришёл граф к старосте, а тот как увидел его, оторопел.
– Чур, меня! Чур! – кричит. Никодим видит такое дело и говорит.
– Да ты не чуркай на меня, аль не признал, старый вояка?… – староста присмотрелся, да потихоньку в себя приходить начал.
– Уж не ты ли граф?… Быть такого не может!… Не уж то живой? – удивился он.
– А то, как же,… ты бы лучше, чем на меня дивиться рассказал, что да как тут у вас. И где моя Еремея с девочками? – успокоив его, спросил Никодим. Тут старик староста расчувствовался, расплакался, да и рассказал ему, как дело было. И то, как злыдни братья Шаклицины похитили его семью и, то, как князь-кесарь Ромодановский нашёл Еремею и то, что она теперь под охраной государя и за ним неотступно следует.
– Поезжай на Неву, ныне все там, и царь и Еремея… – закончил староста свой рассказ.
– Ну что же – поеду,… только вот собраться бы надо, а то не годится мне в таком виде ехать… – посетовал Никодим и остался приводить себя в порядок. Помылся, побрился, новую форму одел, староста постарался, выдал ему.
– Не по уставу перед государем в рванье появляться… – говорит. И то, правда, из старых-то вещей у графа уж ничего и не осталось, а в басурманском тряпье, в коем он из плена бежал, государеву воину ходить не пристало. Никодим, хоть и потрепал его османский плен, солдатом быть не перестал. Недолго думая, взял на дорогу немного провизии и отправился в Санкт-Питер-Бурх.
А город всё растет, расширяется, облик столицы обретает. Царь старается, строит, укрепляет его назло супостатам лихоимцам. А те успехам государевым не рады, козни строят, норовят препоны чинить, крамолу опять готовят. Не вытерпел государь, позвал к себе из приказа тайных дел князя-кесаря Ромодановского и жалуется ему.
– Ну что же делать князь,… житья от лазутчиков да шпионов нет. Я только мысль, какую задумаю, а её уж все враги мои ведают! Знать сидят где-то подле меня негодяи скверные, да и во все тайны проникают. Ты бы подсобил мне, изловил шельмецов,… я ведь просил тебя уже, да ты верно забыл… – задал ему задачу государь.
– Да государь, точно, просил. А я и не забыл, времени зря не терял. Есть у меня в приказе боярин один, князь Ярослав Арбатов,… так он давно этим делом занимается и уже на след супостатов вышел. Ну а почему я тебе раньше ничего не говорил,… так это только для того чтобы не спугнуть подсыл вражьих. Князь Ярослав им хитрую ловушку уготовил. Скоро его сыновья, из тех, что ты на учёбу заграницу отправлял, приезжают. Так вот они-то и привезут нужные для поимки сведенья. Не беспокойся государь, те ребята надёжные спаймают, и шпионов, и их подручных… – хитро прищурившись, отвечал царю Ромодановский.