Ещё не вечер...
Шрифт:
— Спасибо Вам! — Марина вышла в коридор уже полностью одетая во всё чёрное. Куртка, джинсы, сапоги и даже длинный шарф — всё было траурное. И только коричневая дамская сумочка в её руках казалась цветовым диссонансом. — Если Вас не затруднит, мы сможем заехать за цветами? Я вчера была просто не в состоянии сходить в цветочный магазин.
— А какие цветы Вы бы хотели купить? — тут же спросил я.
— Розы. Бордовые розы. Он любит их… любил.
—
— Виктор, Вы случайно не умеете читать мысли? — грустно улыбнувшись, спросила Марина.
— Нет, что Вы! Я просто представил мысленно Вашего мужа… Вашего покойного мужа, — поправился я, — и мне показалось, что именно такие цветы ему подойдут.
— Хорошо. Ещё раз спасибо. Пойдемте!
Я вышел из квартиры первым; она за мной, только задержалась, чтобы закрыть дверь. По лестнице мы спускались рядом, но молча.
Я хотел взять её под руку, но почему-то сегодня не смог сделать этого.
Выйдя из подъезда, мы подошли к моей машине, я открыл для неё дверцу и помог сесть. Затем сам сел за руль и завёл машину. Марина обернулась назад и посмотрела долгим взглядом на розы. Потом она таким же долгим взглядом смотрела на меня, пока я выруливал на трассу.
— Да, именно такие он и любил, — наконец, проговорила она, и потом больше не произнесла ни слова до самых ворот кладбища.
***
— Вы подождёте меня? — спросила она, когда я открыл дверцу машины с её стороны и помог выйти.
— А, может быть, мне пойти с Вами? — немного нервно спросил я.
— Нет, не надо. Просто подождите. Если есть время и желание. И, да, можно я оставлю в салоне сумку?
— Да, конечно.
Я наклонился к заднему сидению, достал розы и передал ей. Она обняла букет, прижав к груди, и медленно пошла к воротам кладбища. Я сел в машину и открыл газету, которая уже давно лежала на торпеде, пытаясь полностью погрузиться в чтение, но мысли о Марине не оставляли. Наконец, нашёл интересную статью и полностью погрузился в чтение.
Время шло, я уже прочитал всю газету два раза от корки до корки. Посмотрев на часы, понял, что жду Марину полтора часа. В груди разливался холод от нехорошего предчувствия, что с ней что-то случилось.
Отбросив все сомнения и подготовившись к упрёкам, вышел из машины, закрыл её и тоже вошёл в ворота кладбища. Я примерно помнил, куда с основной аллеи свернула Марина, и, только повернул туда же, как раздался крик:
— Помогите! Помогите! Здесь женщине плохо!
Я поспешил на крик.
Марина лежала на свеженасыпанной
Быстро открыв машину, я посадил Марину на заднее сидение, достал из аптечки нашатырь и поднёс открытую склянку к носу. Марина тяжело вздохнула. Тогда, намочив свой носовой платок нашатырём, я протёр ей этим платком виски. Она открыла глаза и с удивлением посмотрела на меня:
— Что случилось?
— Вы упали в обморок на могилу. Я принёс Вас обратно в машину. Как Вы сейчас себя чувствуете?
— Голова кружится и трудно дышать, — пробормотала она.
— Так! Сейчас я отвезу Вас в приёмное отделении неотложки. Вам нужен врач. — строго сказал я.
— Нет, только не в больницу, только не туда. Куда угодно, только не туда…
— Хорошо. Тогда я знаю, куда мы едем, — я сел за руль и поехал к своему дому.
Марина, похоже, опять отключилась, пока мы ехали. Я видел в зеркало заднего обзора, что она то открывала, то закрывала глаза.
Я достал сотовый и набрал номер мамы:
— Мам, это я. Еду домой. Я не один… Да, мама, с ней. Ты можешь позвонить Лилии Дмитриевне и попросить её зайти к нам? Да, мама, всё очень серьезно. Спасибо.
Я остановил машину около своего дома, подошёл в задней двери машины. Открыл её и опять взял Марину на руки. Она прижалась к моей груди и обвила одной рукой мою шею; кажется, ей было так плохо, что она была не в силах даже слово сказать.
Дверь в дом была не заперта. Я ногой открыл её и понёс Марину на второй этаж в гостевую комнату. Там положил женщину на кровать, помог снять куртку и сапоги, размотал шарф. Сам сел рядом в кресло и стал ждать врача. Именно про него я звонил своей маме.
Лилия Дмитриевна приехала через полчаса. Я услышал, как внизу хлопнула дверь, вышел на площадку второго этажа и позвал:
– Лидия Дмитриевна, мы здесь! Здравствуйте.
Врач поднялась ко мне.
Я быстро посвятил её в ситуацию. Она понимающе покивала и прошла в комнату. Там я помог ей снять пальто и подержал её саквояж, пока она ходила в ванную, мыла и вытирала руки.
Вернувшись, сказала:
– Виктор, выйди, пожалуйста. Мне надо осмотреть пациентку.
Я опять вышел на площадку, облокотился о перила и стал ждать.
Чем дольше тянулось ожидание, тем больше я нервничал. Чем больше я нервничал, тем больше сам себя накручивал и злился.