Еще один баловень судьбы
Шрифт:
20 января в торжественной обстановке Лондонский договор был скреплен подписями Барраса (специально приехавшего на эту церемонию) и Питта и отправлен на ратификацию в британскую Палату общин и французский Совет пятисот. Делегация убыла вместе с Баррасом во Францию, а через неделю в Найтбридже появился временный поверенный в делах Франции мсье Франсуа Буасси (в будущем с приставкой д, Англа) в сопровождении десятка секретарей. Этот сорокалетний человек был невысок, но умудрялся так держать свою голову и так иронически
— Так Вы, значит, и есть Антуан Фонтанэ, глава нашей секретной службы в Лондоне… — констатировал нынешний хозяин французского посольства, оставшись с Антоном в приснопамятном кабинете. — Мсье Трейяр рекомендовал мне Вас как очень изобретательного сотрудника, к тому же имеющего агентов в различных слоях общества. Напомните мне об этих агентах…
— Хорошо, — сказал Антон. — Но, конечно, без имен, ибо что знают двое — знает и свинья.
И заметив удивленно вскинутые брови Буасси, добавил: — Это распространенная в Германии поговорка.
— Продолжайте, — скривился посол.
— Мы платим деньги нескольким депутатам Палаты общин от Шотландии и Уэльса, а взамен имеем скоординированное мнение лобби от этих провинций.
— Что еще за лобби?
— Коридор, аналог наших кулуаров, где часто формируются мнения депутатов.
— Это так, — хохотнул посол. — Удачное помещение казенных денег. Что еще?
— Платим также нескольким журналистам, которые объясняют лондонцам, почему с Францией лучше дружить.
— Очень хорошо. Еще?
— Есть агент из аристократии Лондона, который держит нас в курсе жизни королевского двора и правительства и подсказывает методы воздействия на ключевые фигуры английского общества…
— Великолепно! И все это Вы организовали за два месяца?
— Это было организовано еще при королевской власти, а я лишь воспользовался прежними наработками.
— А в других городах у нас агенты есть?
— Не вижу в них смысла: все дороги, как всегда, ведут в Рим. То бишь Париж, Стамбул, Лондон…
— Не могу с Вами согласиться. А вдруг от нас потребуют совершить диверсию на верфи? В Чатэме или Плимуте?
— Диверсии и разведка — это две разные сферы деятельности, — попробовал сопротивляться Антон.
— А все же?
— Тогда сам туда съезжу и взорву или сожгу что надо. По принципу: хочешь сделать хорошо — сделай сам.
— Вы что и на это способны? Делали что-то подобное?
— Делал, — признал Антон.
— Удивительно, — сказал Буасси и, наконец, отстал от опасного шпиона.
В середине февраля Антон получил из Франции два письма: одно от Констанции, другое от Талейрана. Первое он предвидел, вскрыл дрогнувшими руками и узнал, что стал отцом очень милой девочки, "которую я сочла возможным именовать сама и нарекла ее Флорой. В случае рождения мальчика я не решилась бы проигнорировать твое мнение, но мальчика у нас не случилось. Я еще слаба и за доченькой ухаживает няня, нанятая на те деньги, которые ты нам присылаешь. Надеюсь, что ты найдешь время и приедешь посмотреть на свою дочь. Все еще твоя Констанс".
— Вот гад ты, Вербицкий! — зло сказал вслух Антон. После чего распечатал второе письмо и прочел:
"При подведении итогов работы нашего министерства за год я с удовлетвореньем узнал, что самым эффективным работником отдела Секретной службы были сочтены Вы, мсье Фонтанэ. Именно Ваши инициативы сделали возможным быстрое заключение мира с Великобританией. Поскольку сейчас в Лондоне наметилось дипломатическое затишье, я предлагаю Вам вернуться во Францию для обсуждения дальнейшей карьеры в МИДе. Уважающий Вас Шарль Талейран".
Глава пятьдесят пятая. Новая командировка
Стоило Антону появиться в особняке Галифе (в котором разместилось министерство иностранных дел Франции), как его тотчас провели в кабинет Талейрана.
— Дорогой мсье Фонтанэ! — воскликнул министр и, встав неловко с кресла (из-за дефектной ноги), пошел к нему навстречу, протянув обе руки для рукопожатия. — Позвольте мне еще раз поблагодарить Вас за успешную миссию в Лондоне и вручить премию в размере 1 тысячи франков. Понравилась ли Вам, кстати, столица Великобритании?
— Жить в Париже значительно комфортнее, — признался Антон. — Впрочем, может причина моей неприязни кроется в ненастной погоде, характерной для английской зимы.
— Совершенно разделяю Ваше мнение. Я много путешествовал по миру, но лишь в Париже отдыхаю душой. К сожалению, интересы дипломатии требуют переброски наиболее успешных работников из одной страны в другую и не дают надолго задержаться в нашей благословенной столице…
— Куда же Вы планируете меня перебросить?
— Есть одно горячее местечко в Средиземноморье, где требуется усилить наше влияние. Вы ведь знаете, кажется, итальянский язык?
— На бытовом уровне…
— Не беда: при дворе тамошнего короля в ходу еще испанский и немецкий языки, да и на французском и английском многие объясниться могут.
— Король в Италии? Там есть лишь два короля: Сардинии и Неаполя. И мне почему-то кажется, что Вы пошлете меня в Неаполь…
— В точку! Фердинанд Неаполитанский заключил с нами мир, но его жена Каролина Австрийская очень зла на французов из-за казни ее сестры, Марии Антуанетты, и настраивает мужа на возрождение союза с Австрией. Надо как то ей помешать…