Еще один день
Шрифт:
Остудин выбрался из промоины вместе с лыжами и, не вспомнив о зайце, полез по крутому берегу к спасительному кустарнику. Когда добрался до него, лыжные брюки застыли и гремели словно железо. До деревни было всего километра три, но он понял, что живым до нее не дойдет. Он разжег костер, оттаял и выжал одежду и снова натянул ее на себя. До деревни он все-таки добрался, правда, без зайца.
Сейчас, глядя на клубившийся над Обью пар, он подумал: а что, если в такой промоине окажется трактор? Ведь грузы на буровые приходится доставлять и по льду, и по не промерзшим болотам. Он представил,
Сосед снова икнул, и он повернулся к нему. Тот был иссиня-желтым и смотрел на Остудина затравленным взглядом.
– Потерпите немного, – сказал Остудин, понимая, что помочь может только словом утешения. – Скоро сядем.
Сосед сжался в комок и закрыл рот ладонями. Самолет уже заходил на посадку. Слегка качнувшись, он заскользил лыжами по неровному полю, развернулся на дальнем его конце и потянул к одноэтажному деревянному зданию с высокой башней. С той стороны ее, которая выходила к посадочной полосе, красовалась большая надпись: «Аэропорт Таежный». «Ну вот и приехали», – подумал Остудин и почувствовал, что разволновался. Все, что происходило до этого, было только прелюдией к его переезду на новое место работы. А теперь он состоялся. Остудин ждал встречи с будущими сослуживцами и не знал, как они воспримут его.
Летчики открыли дверь, и пассажиры начали выходить из самолета. Его сосед попытался встать и тут же опустился на сиденье.
– Я вам помогу, – сказал Остудин и потянул его за локоть. Тот поднялся. Остудин добавил: – Если вас никто не встречает, я вас довезу.
– Спасибо, – ответил сосед. – Я этого не забуду.
Остудин невольно улыбнулся: человек пережил жесточайшую передрягу и сразу же решил, что будет жить долго. Поэтому и надеется отблагодарить в будущем. Но вместо того, чтобы перевести все это в шутку, сказал, все так же поддерживая его за локоть:
– Нам надо сначала выбраться из самолета.
– Вы здесь кем работаете? – спросил сосед.
– Я еще только приехал на новое место работы.
– А я инспектор облоно Шустиков Леонид Васильевич. – Он протянул Остудину ладонь. – Приехал с проверкой в местную школу.
Притопывая на хрупком снегу, пассажиров самолета встречали двое в одинаковых крытых полушубках и таких же одинаковых сапогах на меху, застегивающихся сбоку на молнию. Один был высокий и сухощавый, другой пониже и коренастее. Едва Остудин ступил на землю, они шагнули к нему. Тот, что был повыше, протянул руку и сказал:
– Разрешите представиться: Еланцев Иван Тихонович, главный геолог экспедиции. А это, – он кивнул на коренастого, – секретарь парткома Юрий Павлович Краснов.
– А вы не ошиблись? – спросил Остудин.
– Нет, – уверенно ответил Еланцев. – К нам чужие не летают – место не курортное. К тому же сарафанное радио работает исправно.
Все трое рассмеялись. Инспектор облоно Шустиков, узнав, в какую компанию попал, испуганно повернулся и шагнул в сторону.
– Куда
– Обязательно возьмем, – поддерживая шутливый тон начальника, ответил Краснов.
У калитки аэропорта одиноко стоял зеленый уазик с брезентовым тентом. Пассажиры, вышедшие из самолета раньше Остудина, обходили его. Роман Иванович понял, что это машина экспедиции. Когда подошли к ней, Краснов распахнул переднюю дверцу и шутливо сказал:
– Прошу на свое законное место.
Остудин заметил, что шофер бросил на него быстрый взгляд. Шофер был довольно молодым, и Роману Ивановичу показалось, что, по всей видимости, он недавно пришел из армии. Так потом и оказалось.
Остудин от переднего места отказался.
– Леониду Васильевичу до школы, – сказал он. – Посадим его вперед. А я сяду с сослуживцами. Пора начинать притираться друг к другу.
Шутка понравилась, и все трое снова рассмеялись. Сев в машину, Остудин обратил внимание, что уазик хорошо утеплен. Брезентовый тент снизу был подшит стеганым одеялом, такими же одеялами были заделаны дверцы и борта. Кивнув на цветастую отделку автомобиля, он тем же шутливым тоном заметил:
– Северный вариант?
– Да, – серьезно сказал Еланцев. – Вот так мы приспосабливаем технику для Севера.
– Что, и с тракторами так же? – удивился Остудин.
– А как же еще? – ответил Еланцев. – Ничего другого у нас нет.
Остудин много слышал о том, что на некоторых наших заводах начали производить технику в северном исполнении. Теперь с разочарованием убедился, что все это только разговоры. И, как бы продолжая его мысль, Краснов добавил:
– Молим бога, чтобы хоть такой-то техники было в достатке.
– Надо не бога просить, а партию, – сказал Еланцев.
– Почему партию? – не понял Остудин.
– А вы разве не знаете стихи Лермонтова в новой редакции? – озорно сверкнув глазами, спросил Еланцев.
– Напомните, – осторожно сказал Остудин, ожидая подвоха. Он уже понял, что Еланцев человек с юмором.
Главный геолог выбросил вперед руку и начал декламировать:
Выхожу один я на дорогу,А дорога предо мной светла.Ночь тиха, пустыня внемлет богу —Это все нам партия дала.Прочитав стихи, Еланцев откинулся на сиденье и рассмеялся. Остудин, улыбаясь одними глазами, посмотрел на Краснова. Ему казалось, что тот должен отреагировать на стихи хотя бы шуткой. Но Краснов делал вид, что ничего не слышал. И Остудин подумал, что отношения главного геолога с секретарем парткома никогда не бывают откровенными. «А с кем они могут быть откровенными? – спросил он себя. – Копни любую душу, там такой пласт может вывернуться – только диву дашься. Это лишь внешне кажется, что все мы думаем одинаково и стремления у нас одни и те же. А на самом деле все далеко не так…»