Еще один день
Шрифт:
Новый хозяин
Свой первый рабочий день Остудин начал с планерки, на которую пригласил всех начальников цехов и отделов. Они сидели перед ним за длинным столом, он поднимал каждого и просил доложить, чем занимается служба сегодня и что намечает сделать в течение недели. О более дальних перспективах спрашивать не было нужды, они становились ясными из ближайших действий. И сразу начались выяснения отношений, требования, обещания. Он словно был не в кабинете начальника нефтеразведочной экспедиции, а в своей родной конторе в Поволжье. И здесь, оказывается, кому-то чего-то не хватало, кто-то кому-то был должен.
Он молча слушал, отмечая по накалу претензий главные вопросы, в которые должен вмешаться. Прежде всего надо было побывать в вышкомонтажном и транспортном цехах. К ним претензий больше всего. Потом переговорить с начальником ОРСа. Остальное можно решать, как говорят в таких случаях, в рабочем порядке.
Закончив планерку, Остудин направился в цехи. Он предполагал завершить дела там до обеда. Но как только зашел к вышкомонтажникам, понял, что увяз надолго. Начальник цеха Базаров выложил перед ним такую кучу проблем, в которых черт ногу сломает. Пришлось разбираться с ними.
Из вышкомонтажного Роман Иванович пошел в цех транспортный. На его начальника, Николая Афанасьевича Галайбу, он обратил внимание еще вчера, при знакомстве в конторе экспедиции. Сегодня разглядел не торопясь. Крупный, круглолицый парень со светлыми волосами и неторопливым южнорусским говором. У Галайбы были длинные, отвисшие усы запорожского казака, и он время от времени оглаживал их ладонью.
– Давно вы здесь? – поинтересовался Остудин.
– Да уж третий год северные полностью получаю.
Остудин прикинул: полновесные северные надбавки выплачиваются после пяти лет работы. Следовательно, Галайба в экспедиции восьмой год.
– Не скучаете по Украине?
– Та я ж не с Украйны, я с Кубани.
– Был сейчас у Базарова, – выдержав небольшую паузу, сказал Остудин. – Жалуется на вас. Не даете транспорт. Грузы перевозить не на чем.
– Робить лучше надо, а не шукать повинных. Станков готовых нема, вот он и шукает козла отпущення.
– Значит, транспорта хватает?
– Я ж не сказал, что его не треба, – живо отозвался Галайба.
– Понимаю, понимаю, – как мог серьезно принял его горячность Остудин. – Вот когда вы работали в… Где вы работали до Таежного?
– У совхози Илыча.
– Так вот в совхозе Ильича вы по нужде в кусты ездили на трехтонке – столько у вас было избыточного транспорта. Так ведь?
– Та ни, – вскинулся было Галайба, но тут же понял, что к чему, и широко разулыбался. Пояснил: – Та я ж – начальник цеха.
В самом деле, где вы найдете такого начальника транспортного цеха, который сказал бы, что перевозочных средств у него в достатке? Конечно же, пяток, а лучше десяток новых автомобилей ему необходимы позарез. За восемь лет Николай Афанасьевич не помнил дня, чтобы его служба и буровые были полностью обеспечены оборудованием и материалами. Однако скважины бурили и даже открыли Юбилейное месторождение нефти. На торжествах по поводу этого события начальник экспедиции подчеркнул: «Несмотря на слабую работу транспортного цеха»…
– Если бы трошки помогли тракторами-болотоходами. Но нам их не дають… Барсов об этом министру писал…
Был такой случай. Измученный нехваткой транспорта, Барсов обратился к министру за помощью. Тот переправил письмо Батурину с визой: «Прошу решить положительно».
– Я не слухал, о чем они бачили, – сказал Галайба. – Тилько видел, шо лицо Николая Александровича стало як буряк и руки дрожали.
Батурин сказал, что производство тракторов у него еще не налажено. Тем более болотоходных. Я думаю, Батурин его крепко отматюгал.
– Жаль, что не налажено, – отозвался Остудин. – Очень даже жаль. Малина была бы, не жизнь. А пока проведи-ка меня по твоим заповедным местам, покажи, где что прячешь.
– Та каки ще заначки? Каждая гайка…
– Ладно, рассказывай… Казанская сирота.
Хозяйство Галайбы Остудину понравилось сразу. Чистенько все настолько, насколько может быть чистенько и прибрано в действующем цехе, который живет не на показ приезжим комиссиям. Особенно это бросилось в глаза, когда проходили участок по ремонту двигателей. По цементному полу не струились масляные потеки, не валялись ошметки солидола, на которых можно сломать ноги. Были, конечно, пятна, но засыпаны они песком, и ходить по ним можно без опаски. Как про себя отметил Остудин, «аккуратные пятна». Иначе говоря, те самые издержки производства, без которых рабочие площади не были бы рабочими. И заслуга в этом прежде всего начальника хозяйства. Ничья кроме. И вывод: Галайба на самом своем месте.
– Водителей хватает? – спросил Остудин, когда они закончили обход хозяйства.
– Шуткуете? – усмехнулся Галайба. – Выкручиваемся за счет переработок. Було б жилье, люди б приихалы.
Об этом Остудину говорили и буровики: будет жилье, будут работники. Не те, временные, готовые, как перекати-поле, немедленно сорваться с одного места и перебраться на другое, а люди семейные, обстоятельные, которые приедут сюда не за запахом тайги и не за туманами. Трудиться приедут, открывать новые месторождения. И соответственно труду зарабатывать.
Когда Остудин вернулся в свой кабинет, первым делом спросил у Машеньки, нет ли срочных радиограмм с буровых или из объединения. Ему почему-то казалось, что Батурин обязательно должен был позвонить. Что ни говори, а ведь у Остудина сегодня первый рабочий день. Здесь, в поселке, ему приткнуться не к кому. А Батурин, прощаясь, сказал, что не забудет про нового начальника Таежной экспедиции… Узнав, что ни звонков, ни радиограмм не было, Остудин подумал даже с некоторым удовлетворением: «Ну и черт с ним, без него обойдемся».
Проходя мимо кабинета главного геолога, на всякий случай толкнул рукой дверь. Еланцев сидел за небольшим двухтумбовым столом, листал не то книгу, не то рабочий журнал. Поднял на Остудина глаза, немного суховато спросил:
– Ты по делу или по пути?
– Хочу кое-что прояснить, – сказал Остудин, переступая порог. – Сейчас был у Базарова. И вот что бросилось в глаза. Буровых станков у нас вроде бы не так уж мало, а работать нечем.
Остудин огляделся. Кабинет Еланцева был тесным. Развешанные по стенам геологические карты с начерченными на них контурами структур, перспективных на нефть и газ, как бы сближали и без того узкое пространство и создавали впечатление еще большей тесноты. Остудину в какой-то миг показалось, что, пробираясь к столу, он плечами раздвигает стены. Он обвел рукой кабинет и спросил не без иронии: