Еще один год
Шрифт:
Повисло молчание. Дамблдор в последний момент ловко перехватил в воздухе пергамент, внимательно изучил, что там написано, а потом спокойно, словно ничего необычного не произошло, произнес:
— Гарри Поттер еще один чемпион Хогвартса, — его лицо оставалось совершенно бесстрастным, и я еще раз подивился выдержке и самообладанию старого мага.
Был шум, были крики и вопли. Больше всех недовольство проявляли Максим и Каркаров — и я их, в общем-то, понимал. Ведь это незаконно и теперь Хог имеет в два раза больше шансов на победу.
Кое-кто посматривал
Когтевранцы рассматривали меня со странной смесью радости и недоумения. Гриффиндорцы орали, что я обманщик и плут, и вообще, меня уже давно надо линчевать. К их крикам присоединился Пуффендуй, а Слизерин не торопился и обдумывал ситуацию.
Наши гости с Дурмстранга выглядели заинтригованными.
А потом Дамблдор пригласил меня к остальным чемпионам. Туда уже отправились все директора и Грюм. Следом за ним прошел Флитвик.
Здесь, в небольшой, но уютно обставленной комнате, я выслушал немало интересного о себе.
Мадам Олимпия Максим говорила, что Дамблдор ведет себя нечестно, позволяя подобные инциденты, и вообще, он, как один из организаторов нынешнего турнира, мог бы проявить больше внимательности и дисциплины.
Игорь Каркаров орал, что с таким открытым и подлым мошенничеством он столкнулся впервые, что это грязно и низко, и что он, если не будет новой, на этот раз справедливой жеребьевки, бойкотирует турнир.
Дамбдор напомнил всем, что бросив свое имя в Кубок ученик заключил с ним магический контракт и обратной дороги нет.
Я молчал, придерживая мысль, что если контракт заключается с помощью обмана и хитрости, без ведома заинтересованного человека, то наверняка есть способ, как его аннулировать. Впрочем, вмешиваться я не стал — почему бы мне и не поучаствовать? Я сам за себя отвечаю, никого не впутываю, и все пойдет на пользу. Страха я не испытывал и вообще, все предстоящее действо не вызывало у меня сильных эмоций. Только почему бы мне кое-что не сказать и не посмотреть на реакцию?
— Я могу дать магическую клятву, что я сам не бросал свое имя в Кубок, никого об этом не просил и не намекал, — эти слова, словно холодный душ, заставили всех замолчать и уставиться в мою сторону.
Делакур поглядывала на меня с презрением и превосходством. В ее глазах я всего лишь малолетка. Крам смотрел недобро, с отчетливо выраженной угрозой. На лице Диггори играли смешанные чувства — неудовольствие от еще одного участника и конкурента от Хога боролось с желанием морально поддержать.
Все остальные, кроме Флитвика и, пожалуй, директора, видели во мне главного врага.
Бедный Поттер — и как он через все это прошел? Я-то взрослый человек, но и мне малость неуютно под этими взглядами, которые, словно дула ружей, нацелились в мою сторону.
— Это уже не важно, каким образом имя Поттера попало в Кубок, — директор отринул мои слова, как несущественные и ловко перевел тему на то, что всем нам теперь предстоит просто смириться.
И все же я не понимал этого человека — ведь по идее ему не нужен ручной герой, который прикоснулся к славе. Ему не выгодно мое участие в Турнире. Тем более, он не дурак и давно понял, что не вызывает моей симпатии, и я не смотрю ему в рот, ловя крохи мудрости и величия. Он наоборот должен сделать все, чтобы я не участвовал. Или нет? Ох, просто голова кругом идет от всех этих предположений.
В конце концов общий градус напряжения начал спадать, и маги примирились с тем фактом, что в турнире Трех волшебников в этом году будут участвовать четыре человека.
После чего нам объявили все основные правила, сообщили, что первый этап пройдет двадцать четвертого ноября, и наконец-то позволили уйти. Я вышел из комнаты с таким чувством, словно вагон с песком разгрузил.
— Умеешь ты удивить, Гарри, — Флитвик шел около меня, задумчиво почесывая костяшки пальцев.
— Вы верите, что я этого не делал, учитель?
— Я-то верю, но кого интересует мое мнение?
— Меня, прежде всего. И весь Когтевран.
— Ладно, я подумаю, как снизить градус недовольства. Хотя бы на нашем факультете.
— Спасибо, учитель.
Мы расстались. Откуда не возьмись, первым делом ко мне подскочил Рон Уизли.
— Ты лживый козел, — крикнул он. — Как ты посмел кинуть свое имя в Кубок?
— Отвали, — бросил я и отпихнул его плечом. — Тебе-то что за дело?
Рон начал что-то кричать и размахивать руками. Драко с вызывающим видом вступился за меня и бросил Уизли, что тот всего-навсего завидует, а сам неудачник. Уизли покраснел, как мак и бросился в драку. Близнецы его немного утихомирили и смогли удержать на месте. Макконли и Корнер задержали Драко, а несчастный Невилл, который, конечно, был на моей стороне, но не решился открыто конфликтовать с теми, с кем ему еще учиться минимум четыре года, отошел в сторону и выглядел расстроенным.
— Иди сюда, — поманил меня Седрик Диггори. Мы отошли в сторону, и так уж вышло, что никто за нами не последовал.
Я приготовился, что сейчас услышу какие-то обвинения или что-то в этом роде, ведь с Диггори мы хоть и не враждовали, но и друзьями никогда не были. Да какие там друзья, мы и разговаривали то за эти три года всего несколько раз. Вот только я ошибся.
— Я рад и не рад, что мне придется бороться именно с тобой, — так сказал Седрик. — В общем, желаю тебе удачи, Гарри.
Он протянул руку, и я с удовольствием её пожал.
Глядя, как он неспешно, с достоинством отходит к своему факультету, я размышлял о благородстве и силе духа, и о том, что в этой жизни и в этом мире все перемешано — лицедейство идет под руку с самопожертвованием, а зависть содействует с невероятной добротой и смелостью. И что нужно для того, чтобы отличить зерна от плевел.
Я же отвел своих друзей в сторону и у нас состоялся обстоятельный и неторопливый разговор. Я не оправдывался, так как не чувствовал себя ни в чем виноватым. Мне просто не хотелось, чтобы кто-то из них почувствовал зависть или что-то в этом роде.