Ещё один плод познания. Часть 2
Шрифт:
– Ну, тогда не маячь, садись и давай рассказывай...
– Так вот, - Буссель удобно расположился на стуле - скорее полукресле, - и, даже зажмурившись от удовольствия, вытянул уставшие, видимо, ноги.
– Надо в кроссовках ходить, а то от этих ботинок ступни затекают... Так вот, заехал я часа два назад в N..., сейчас именно оттуда и примчался - у меня там, знаешь ли, симпатичное знакомство появилось...
– Он был уже два года в разводе и в личной жизни себе не отказывал.
– Думал к ней экспромтом, но машину там поблизости не поставить было, так я в центр города заехал - и узнал о жуткой аварии, которая там была; мне удалось прямо там же рядом некоторых людей расспросить - ларёк там напротив, продавщица всё видела... и из закусочной мальчишка-официант... Ну, и ещё люди; я в
– очеркист перевёл дыхание, сильно затянулся...
– Удрал, врубив газ на всю мощность...
– Мерзкий подонок, - сказал Мишель. Тоже чиркнул зажигалкой, прикурил.
– А в машине были мать и ребёнок, девочка маленькая совсем... ей трёх ещё нет - я потом узнал...
– Узнал? А она... не погибла?..
– Рамбо очень нервно сжал пальцы рук; ему предстал образ, с которым никогда не будет суждено расстаться его душе.
– Нет. Слушай, тут всё по порядку надо... Погибла женщина - была убита ударом на месте... ну представь, лобовое же столкновение... А девочка эта крошечная сзади была; и вот после удара крик её донёсся из этой машины, из которой дым валил уже... И вот, Рамбо, ты только подумай: вытащили её!.. Двое в тот же самый миг к машине бросились отчаянно - какие-то, понимаешь, муж и жена; он, кажется, стекло как-то разбил и успел отцепить ребёнка, а она - она помогала ему выбраться потом, малышку и свою голову сквозь осколки высвободить оттуда... Они девчушку выхватили и отбежать успели, а секунды через две - грохнуло! Взорвалась машина! Но они - все, - живы остались!..
Буссель снова замолчал на несколько мгновений.
– Вот это... вот это люди!
– изумлённо проговорил Мишель и подумал: этих двоих, наверное, толкнуло к дымящейся машине то же самое, что бросило когда-то его самого спасать Жюля из того бешеного течения... И ещё раз, много позже, снова толкнуло - и опять иных путей не было, - навстречу очень вероятной гибели... На станции метро, лет десять с половиной назад... Но сейчас он отогнал это воспоминание... - Кто они? Ты видел их? И при чём тут одиннадцатилетняя девочка, Антуан?..
– Я их видел позже, терпение, всё узнаешь... Девочка - их дочь, и она, мне рассказывали, кричала, рвалась к ним, обезумев от ужаса, но её кто-то удержал, не пустил... Так на чём я?.. А, ну так вот... Пока они в себя приходили, - полиция приехала и скорая помощь; ребёнка там на месте осмотрели, и этим - спасшим её, - руки бинтовали, а потом они все поехали в больницу. И не назвали себя, и ни с кем говорить не стали - кажется, именно не хотели, чтобы вокруг них ажиотаж начался; бочком в машину - и никому не слова... Дай кофе, а... у тебя же крепкий, наверное?
Мишель налил ему из термоса, думая о том, насколько он понимает этих двоих, не желавших, чтобы вокруг них затеялась восторженная свистопляска... - Слушай, так они именно с этой малышкой поехали или сами были ранены?
– Именно с малышкой. Они сами вроде бы и не пострадали, кроме порезов на руках; ну, и у него, я потом заметил, на голове нашлёпка - стеклом наверное, оцарапало... Но нет, они только из-за неё, из-за этой девчушки... женщина её на руках или за руку держала, а та кричала "мама!.."... ну, а мама-то - сам понимаешь...
Рамбо плеснул себе тоже кофе в чашкообразную крышку термоса, прикурил одну сигарету от другой и молча уставился на собеседника.
– Ну так вот, - в который уже раз проговорил Антуан, - ты ведь знаешь, Рамбо, меня интуиция не так уж часто подводит; почувствовал я, что тут - не всё позади, что ещё быть тут чему-то в сильнейшей степени драматичному...
Мишель кивнул - давай дальше... Его чуть раздражало это проступающее в тоне Бусселя восприятие произошедшей трагедии в качестве очеркового материала; но, с другой стороны, репортёр обязан ловить острые случаи. И когда в Нью-Йорке обрушивались в клубах дыма десятки этажей, некий корреспондент выхватил фотокамеру и - понимая, что там гибнет, крича от безумного ужаса, множество людей, - всё же снимал, включив весь, без остатка, профессионализм... И это было единственным, что он мог - и обязан был, - тогда сделать... И я же сам, подумал Рамбо вслед за тем, не так уж давно признался кому-то... да, точно, Винсену тогда, в кафе... что в любом журналисте живёт "маленький папарацци". И во мне самом - тоже; другое дело, что у меня специализация иная... Но на самом-то деле он по-настоящему взволнован, очень взволнован... Его, кстати, покоробило, что я ту "душительницу" упомянул... И что же я услышу об этой девочке одиннадцати лет?..
– И эта самая интуиция, - продолжал Буссель, - побудила меня отправиться пешком - стоянки там не найти, но, благо, недалеко, - в ближайшую больницу. Придя туда, я довольно быстро узнал, где они: в детской реанимации. Ну, и как раз из приёмного покоя, где я сначала спрашивал, санитары выходили, им именно туда нужно было, они и провели меня... Захожу - двое врачей стоят у палаты и... и вот эта семья... пара, ну, положим, не очень молоденькая, лет сорока примерно; мне сразу стало ясно, что это они, потому что у обоих руки перебинтованы...
Репортёр вновь сделал глубокую, продолжительную затяжку, глотнул кофе из своей кружки резким движением, пролив немного на клеёнку и на свой рукав.
– А девочка, дочка их?.. И как же они выглядели?..
– Мишель, захваченный этой историей в сильнейшей степени, хотел, ожидая некоей сверхдраматичной развязки, насколько возможно, вообразить себе зрительно то, о чём ему рассказывалось...
– Ну, скажем так, явно не из простых - по облику люди довольно интеллигентные. Я вообще совсем не таких людей ожидал увидеть... Когда мне ещё в той забегаловке рассказывали об этом деле, то их никто внятно не описал, и мне думалось - если уж так отчаянно кинулись они к машине ребёнка спасать... безумный ведь риск, сам подумай... то, уж наверное, спецподготовка у обоих была - военная там или полицейская... женщины ведь тоже иногда спецкурсы проходят... А глянул на них - ничего подобного!.. Она - маленького роста, в очках, не худенькая, положим, но... очень приятная такая... знаешь, вот если представить себе навскидку женщину на скамейке с колясочкой рядом и с книжкой на коленях, то именно такого типа она должна быть... И он, в принципе, если по наружности судить, то не "боевой" типаж, а из белых воротничков; хотя, должен сказать, на деле... впрочем, сейчас, я всё по порядку хочу... Кстати, я потом, чуть позже, нянечку там отловил, которая слышала некоторые их разговоры... так она сказала - он профессор вроде бы...
– Профессор?! Ничего себе...
– проговорил Рамбо, прицокнув языком и доливая себе ещё кофе.
– А при чём тут... в связи с чем он об этом?..
– Да нянечка та самая слышала - он якобы медсестре сказал: вы мне можете всё объяснить, что у этой малышки повреждено, я, дескать, клинический профессор... Вообще странно звучит: нет, кажется, "клинических профессоров"... а ты как думаешь?
– И мне кажется, что нет, - озадаченно согласился Мишель. Потом подумал: а вдруг бывают такие профессора... я почти никогда не лечился, откуда мне знать... И ещё - мелькнула некая ассоциация... но пропала прежде чем он успел её мысленно притянуть и попытаться "раскрутить"...
– Ну, а дочка-то их?..
– Дочка? Она тут же, рядом с ними сидела... представь себе, фигурка детская, тоненькая, а в лице, в глазах - мучительный надлом мне сразу почувствовался, и отчаянное что-то... ну, это... я, знаешь, словами изобразить не берусь...
– Ещё бы!
– вставил Рамбо.
– Она воочию видела всё, и чуть родителей не лишилась!..
– Да, но подожди, не только это; сейчас ты такое услышишь!.. Итак, вхожу я... прохватываю взглядом то, что тебе описал; говорю - из газеты я... ну, и прошу - несколько слов можно для репортажа?.. И тут вдруг, представь, этот парень остервенело кидается на меня с кулаками, бьёт в живот; ну, я ему на автомате в ответ куда-то там съездил, а затем нас те санитары и оба врача обхватили, так что подраться по полной программе не довелось... Но он тогда такими словами меня осыпал, "профессор" этот или кто бы он там ни был... знаешь, не всякий уголовник, наверное, так ругался бы...