Еще один шанс. Часть 1
Шрифт:
– Так... Барин ты наш!
– крестьяне рьяно замахали снятыми шапками.
– Пропадаем мы без тебя, сиротинушки! Оскудели. Горек хлебушек нонча. Нивы горят без влаги, с червеня дождика нет... Худо живётся, без тебя - маятно. Куды ни кинь - всюду клин.
***
День медленно перевалил за полдень. Яркие краски разноцветного сияния радужно переливались над далекими верхушками высоких деревьев, уходящих под самые облака. Солнечные зайчики, пробивавшиеся сквозь густые лапы сосен и елей, медленно бегали по предметам. Медно-красные стволы стояли один стройней другого. За поляной раскинулся смешанный лес: Клёны хмелем обвитые, буйно раскинулась бузина, ярко алели волчьи ягоды, разрослись плоды колючего шиповника, лопушатник выше колен. В воздухе пахло листвой.
По лесной дороге двигались две повозки в направлении известном одному только вознице. Мирно поскрипывали колеса. Нагулявшиеся, сытые кони медленно тянули телеги. Еле слышно с одной из них доносились мужские голоса. Не большие ямки и выступы по пути движения постепенно укачивали и склоняли в сон.
Путники проезжали безлюдное селение. Крестьянские избы стояли вдоль дороги убогие, придавленые, скривившиеся и пустые. Дворы, заросшие крапивой и сорной травой, были разгорожены. Сараи раскрыты настежь. Трухлявый, ветхий забор с выжеванными временем тесинами. Здесь и там, из-за поваленного забора выглядывала на улицу бледная рябина. Показалась старая, засохшая кривая яблоня. В стороне над дорогой тихонько поскрипывала, раскачиваемая ветром длинная дуга от рассохшегося колодца.
– Куда поехал? Зачем?
– у путешественника было хмурое настроение.
– И что мне - истинному горожанину в третьем поколении делать в этой забытой во времени и пространстве, глухой деревне? Ведь только обустроился! Начал заводить полезные знакомства. Девчонку присмотрел симпатичную, - глубокий вздох и долгое позевывание.
– Почти придумал, чем заняться в этом мире. А тут раз... и наследство с голодными крестьянами - как снег на голову свалилось! А оно мне надо?
– Снова недовольный выдох. Переворот с одного бока на другой.
– Неурожай, видите ли, у них! Детушки погибают... Лебеду всем селом кушать начали... (Ну, и далее плачь всего села, с призывами о помощи на трех грамотах формата А 4).
– И как, теперь поступать?
– Рязанцев прикусив губу, не мог успокоиться.
– Что делать с таким злосчастным наследством?
– Барин-то наш... Какой-то мелковатый?
– еле слышный разговор мужиков донесся с первой повозки.
– Вон, у Анисимовых - здоров как боров! Быка - кулаком валит... А Брагин, что за Сухим Лесом? На него смотреть страшно - не то, что на кулачках сойтись!
– Ты, верно подметил, - возница поддержал собеседника.
– У Брагиных - тот ещё хряк. Кому хочешь задать трезвону могёт! Чем они его кормят? Медвежатиной - что ли?
– А наш?
– парировал извозчик, защищая Воронцова.
– Сердечко у меня замирает от жалости! Он, похоже - вообще драться не умеет! Хлипкий какой-то! Соплёй перешибить можно.
– Ершина борода!
– первый выругался. Недовольно сплюнул сквозь зубы.
– Тут бабка надвое сказывала...
– Он не хотел уступать оппоненту в споре.
– Зато, зато у нашего... Глаза хитрые! Как он на всех смотрит! Прищурившись, в половину глаза. У нас в округе - так никто не глядит ни на кого! Умный наверно? Говорят, умные - все так смотрят!
– И что с этого ума?
– не уступал водиле собеседник.
– Тьфу и растереть. Ан, нет - ещё можно книги церковные переписывать? Али звезды на небе считать?
– Зря, ты так! Наш, мудреными словами говорит и улыбается много. И девки на него дюже смотрят...
– возничий уселся в повозке поудобнее. После чего он легонько стеганул лошадь.
– Но! Не спать! Кляча, старая... Чтоб, тебя перекосило! Все, вы - кабылицы, одной породы! Ишь, уши разявила...
– Толку от этих смотрин!
– оппонент извозчика не как не хотел сдаваться.
– В сию пору ни в карманах, ни в хозяйстве не прибавиться! А от баб - одно разорение. Дай им волю - со свету сживут!
– ...Пожалуй, ты прав!
– возница согласился с "неоспоримыми доводами" собеседника.
– Слабоват, барин... Да и щуплый какой-то. Тяжело ему будет с нами. Может зачахнуть.
– Это...
– я-то щуплый?
– недовольно пронеслось в голове у странника.
– Я, слабоват?
– Он возмущенно заморгал ресницами. Щелчком стряхнул с рукова божью коровку.
– Да я - тут через месяц! Нет... Через неделю! Всю вашу местность на уши поставлю! Вы - ещё не знаете Леху Рязанцева!
– Скиталец возмущенно прогнал наглую стрекозу, собиравшуюся разместиться на его лице. Покряхтел, прочищая горло. Повернулся на другой бок.
– Вот! Организую какое-нибудь опытное, колхозно-фермерское хозяйство. И буду всю округу снабжать уникальной картошкой или кукурузой. А по праздникам участвовать, в этих?... Как их?
– В ярмарках, типа ВДНХ! И побеждать там всех и вся, - с иронией, подключился внутренний голос путешественника.
– А что?
– Алексей вступил в диалог со своим внутренним оппонентом.
– Притащить несколько мешков картофеля. Засадить поле. Лет через десять - полстраны накормить можно.
– Накормить-то накормим, - подтрунивал сам над собой идейный новатор.
– Только, десять лет, заниматься одними полевыми работами, - скучно. Да, и не в моём характере, в одном месте столько копаться...
– Ну-у, пошла, животина окаянная!
– возница вновь легонько ударил вожжами по крупу ложади.
– Осоловела что ли? Давай, проклятущая, двигай копытами!
– Повозка медленно переехала полусгнившую корягу.
– У-уть, растудыть твою оглоблю на право.
– Куда же несет тебя, едрид твою карыту...
За деревней, на желтом поле, посреди старых, заброшенных крестьянских выгонов появилась деревенское кладбище, изрытое могилами. Над ними стояли обветшалые кресты, по два, по три, от мелких, еле заметных до высоких как сосны. Они были простые и облезшие, с изображением Христовых страданий и без оных. Чуть вдали на холме стояла покосившаяся церквушка, черная, маленькая, ветхая. Молчаливая и глухая она хмуро смотрела на покинутую деревеньку, словно старуха на погибших на поле брани, что обрели вечный покой.
На одном из наклонившихся крестов сидела галка.
– Не она ли крест скособочила? Отведи, господи от нечистого!
– Собеседники перекрестившись, вполголоса продолжили разговор.
– Слуга сказывал, что у барина диковинка есть. Старинная! Ночью - звездой горит. Отпугивает злых и коварных людей, а добрым - удачу приносит. Грит, больших денег стоит. Давным-давно какой-то купчина аж, из самого Царьграда привез!
– Брешет Федор, - водила не соглашался с собеседником.
– Мало ли небылиц плетут люди! Кака така диковинка? Что есчо за финифть неведомая из Царьграда? Тю на тебя!
– Он недовольно заерзал на месте.
– Вот, я - добрый человек. А портки давеча порвал. Почему она не защитила меня? А барин? Он споткнулся днём, когда выходил из харчевни! А это, все знают - недобрый знак. И людишки возле нас - какие-то лукавые ходят. Всё выспрашивают, вынюхивают про клад какой-то. Смотрят, злобно - яки волки серые. Зубы скалят. Ой, чую - как бы худо не случилось? Здесь нужно глядеть в оба - край лихих людишек, да разбойных ватажек.