Еще один шанс. Часть 1
Шрифт:
– Не знаю! Про, что ты кормилец сказываешь, - Авдотья по-деловому подперла бока руками.
– Но, коптильня у нас есть. Да такая, что вся твоя добыча поместиться. Старый барин любил вкусно покушать. Рецептов насобирал - много! Да и я немало хитростей знаю. Мне ещё бабка рассказывала как с разными травами вкуснее мясо готовить.
– Так всё интереснее и интереснее... Коптильня - это хорошо! А умелица в придачу к коптильне! Это просто замечательно!
Рязанцев задумавшись, совершил круг по кухне. Остановился и нервно закусил губу. Прищурился, а потом хитро посмотрел на собеседницу. Снова сел за массивный, дубовый стол.
– Послушай, меня! С сегодняшнего дня подбери двух - трех умелых помощниц и начинаете коптить мясо, рыбу... Ну... И всё остальное чего вы там ещё умеете.
– Да где же мы рыбу возьмем, Алексей Петрович? Реки-то у нас нет? Рыбку если хочешь - у соседей придется покупать! Или с ярмарки привозить, - от внезапного предложения хозяина искусница присела на краешек стула стоявшего рядом с печью.
– Озеро, вон за деревней. Вчера там рыба - кишмя кишила, - в экстазе Рязанцев приподнялся. Глаза его заблестели.
– Я с Москвы как раз несколько рыболовных снастей привез. Покажу мужикам как правильно и много рыбы ловить.
– Негоже нам рассуждать так, сердешный. То владения Киреева. А он к водичке никого не пускает, - собеседница попыталась образумить барина.
– Ничего... Разжигай коптильню... Теперь это озеро - наше! Поэтому с завтрашнего дня будет рыба и будет много. Может быть... даже... ещё две или три коптильни построим рядом... Да, так и сделаем! Расширяться пора! А там глядишь, и конвейер запустим. Ну, и цех само сабой!
– Ко... ко... ко.. кого запустим - работница закудахтала, растерявшись от озорного напора барина.
– Эх... Тут главное не скромничать. А то быстро опередят, - Алексей встал со своего места и воодушевленно начал ходить по комнате.
– У нас соли и специй не хватит, - Авдотья совершила последнюю попытку образумить начинающего предпринимателя.
– Ничего... Соли и специй тоже скоро будет много... Есть одно место на свете - где они под ногами за так валяются... Бери - не хочу!
– Господи!
– повариха недоумевала. Она широко открыв глаза и с удивлением посмотрела на молодого хозяина. Запричитала.
– Ох, и непутевое времечко. И куда мы столько копченостей девать то будем?
– Хороший вопрос... И главное своевременный, - идейно помешанный новатор выдержал концертную паузу, пристально посмотрел в глаза женщины.
– Голод в деревне от засухи...
– вот - вот начнется! Плюс у родного и обожаемого помещика денег не хватает на любимую ляльку! Да по нынешним временам... Странник широко раскинул руки.
– Ему вообще жить не на что, уже не говоря о том, на чтобы ей цацки покупать! А она вопросы задает...
– Рязанцев измнил голос парадируя несчастную повариху.
– "И куда мы вкусное мясо и рыбу девать будем?".
Кормилиц остановился. Свел брови. Сжал губы. Строго посмотрел на женщину, - Думай кудесница! Ду-май... А я пошел производство организовывать! Это же какое дело поднять надо! Ох, боюсь, до ужина не управлюсь...
***
У Настеньки Матвеевой сильно болело горло. Выпитая три дня назад кружка холодного молока, привела к тому, что девушка захворала, и её уложили в постель. Вчера днем в горле начало сильно першить, потом стало больно глотать. А с вечера пропал голос. Потому кроме сопения и шипения она ничего не могла произнести. Общаться с родными приходилось жестами и еле слышным шевелением губ.
Беспокоясь о здоровье воспитанницы, Матрена с утра пошла в Немецкую слободу, звать иноземного лекаря. И уже скоро должна была вернуться и привести домой этого противного немчуру Пффафера со своими склянками.
В узком кругу больных лекарь Олбрект Пффафер был известен как безжалостный борец с недугами. Он славился обязательным назначением горемычным страдальцам по поводу и без больнючих клизм. А также был любителем проведения слабительного кровопускания.
От ожидания предстоящих процедур девушке становилась ещё хуже и невыносимо тоскливо.
– Господи, ну почему мне так плохо и одиноко. Почему я такая несчастная, и не кем не любимая - глазки красавицы услышав о себе много разных глупостей, собрались расплакаться.
– Одна! Одинешенька, я!
– На всем белом свете!
– Побледневшие от печали губки сложились по-детски. Они тоже, по-видимому, собрались, плакать вместе с глазами. А немного погодя дошло дело до мокрых щёк, лба и покрасневших ушей.
Наконец-то вернулась Матрена, которая с разрешения отца привела двух человек. Настя, не желая их видеть, спрятала зарёванное лицо под подушку. Приход медика обозначал неприятное время осмотра и лечения.
– А тут этот изверг пришел не один, а с подмогой. Как будто один не справиться, - возмутилась мученица и ещё глубже зарылась под одеяло.
– Вот, уважаемый дохтур, наша больная козочка, - воспитательница произнесла жалобно, на распев.
– Плохо ей касатушке! Любушке - голубушке. Недужиться ей. Измучилась кровинушка вся. Горлышко сильно болит, у нашей лебедушки.
– Воспитательница нежно погладила одеяло любимой "малышки".
Гости подошли и остановились возле кровати больной.
– Данке... Как чувствует себя наш больной?
– скрипучий голос противного эскулапа - старикашки прозвучал с иноземным акцентом. Он колюче уставился на несчастную больную.
– Плохо ей дохтур!
– наставница ответила за несчастную девушку.
– У нашей звездочки горло болит. Говорить не может, голос пропал. Плачет. Молочка холодного на днях испила вот и болеет. Отварами разными попоили - пока без результата.
– Матрена в мольбе прижала руки к груди.
– О-о-у, майн год! Ни в коем раз! Сушпед! Самолечение - есть очень плёхо, - произнес служитель панацеи свою любимую фразу.
– Ни в коем случай! Ахтунг... Опасно. Только полный лечений, у настоящий специалист, имеющий опыт и образование... Бумаги! Он с гордостью начал щелкать пальцами, после чего напыщенно выставил вперед левую ногу.