Еще один шанс. Дилогия
Шрифт:
Почетный гость задумчиво перевел взгляд с пузатой русской печи на развешанные на стенах полки, где стояли ковши, чарки и прочая столовая посуда. Глубоко вздохнул и продолжил размышления.
– Хотя... вам, ещё нужно, поработать над яркостью происходящих событий! И знаете, что, молодой человек! Добавьте красок, впечатлений... переживаний, в конце-то концов! И, пожалуй...
– создайте два - три фото на фоне... столичного бомонда. Это, знаете ли, повышает тираж... И срочно в набор...
– СРОЧНО! Это будет бомба!
– Ляксей, глянь-ка туда - видишь ружье висит, на стене?
– Прохор перебил
– Мне его подарил Митрошкин Савва Лукич. Как раз на последние аменины. Сказывают, что оно принадлежало султану Ургену ибн Машмуду из ханства Хива. Он с ним охотился на диких зверей. На нем даже царапины от охотничьих забав имеются. Эта...
– горного льва завалил. Вот...
– дикого вепря. А это от бешеного кабана отметка осталась - Прохор похвалялся, указывая на здоровенный экспонат, что висел на стене.
Рязанцев подошел к ружью, висевшему на бревенчатой дубовой стене и внимательно осмотрел его. Не похоже чтобы с него стреляли. Раскрашенный, гигантский сувенир, на котором были царапины, весил килограмм тридцать.
– А Машмуд-то? Могучий мужик был! Не меньше Шварцнегера...
– Он представил железного Арни - султана бегущего по лесу за белками с ружьем... (Чуть было не подумал с бревном). - Айл би бэк детка. Бах... Бах... Бах... Ш-ш-ш...
– Такой серьёзный мужлан в очках и кожане.
– Чувствуется рука великих мастеров Востока... У нас такого не делают!
– важный гость произнес значительно. Затем он перевел взгляд на довольного коллекционера.
– Серьезная... вещь - заграница...
– Он воодушевленно продолжил и, закатив глаза, показал свое восхищение зарубежными военными технологиями.
– Эта чаша из Византии!
– Прохор, важно заложив руки за спину, продолжил мини экскурсию по своему дому.
– Сказывают, мол, была она любимой посудой амператора Юстиниана. Больше всего на свете она была люба ему. Он берег её пуще всего на свете. Пылинки сдувал. Всем друзьям, да подругам показывал. Пуще того - не хотел расставаться с ней, даже во время ночных забав. Но, потом горе-беда учинилась...
– была украдена злыми ворогами империи. Юстиниан так опечалился, что заболел и покончил жизнь самоубийством.
– Купец внезапно замолчал. Затем, зашевелил губами, что-то считая в уме. - После, годков на триста - пятьсот, чаша пропала. Покуда мной не была найдена и куплена у неизвестного персидского купца, - Прохор рассказывал трогательную историю, с обожанием глядя на редкий музейный экземпляр.
– Наверное, - странник скептически размышлял, глядя на обычный ночной горшок.
– У этого купца ещё несколько таких было припасено под прилавком - только с перламутровыми пуговицами. А вообще чаша - как чаша. Но реклама неизвестного перса - очень хороша,.
– По-моему, у меня в гараже, где-то такая же валялась.
– Рязанцев сделав печальный взгляд, с состраданием осматривал достопримечательность.
– Даже чуть лучше и поновее... Точно! От старого хозяина по наследству досталась! Никак руки не доходят выбросить на помойку. А теперь оказывается она из Византии... Украдена противными ворогами... Да у меня таких "ночных сокровищ" если хорошо в старье покопаться...
– вагон и маленькая тележка!
– Вот, и скажи Ляксей, как жить? Стоит ли
– Эту картину, по-моему,... подарил мне купец Котейкин Иван Ильич, - Прохор остановился возле большого полотна.
– Ну, да! Вот, отметка.
На холсте в позолоченной раме был изображен мужчина с суровым взглядом, пышными усами и длинной черной бородой. В огромных, серебреных доспехах он важно восседал на коне.
– Говорят, собирается сватов засылать. Уж больно ему моя Любушка приглянулась, - купец промолвил и пристально уставился на картину.
Новоиспеченный ценитель прекрасного внимательно посмотрел на портрет. Мужчина, изображенный там, был серьёзен и могуч. А оружия на нем понавешено было так много...
– Вылитый Илья Муромец!
– молодой эстет произнес, значимо покачивая головой. Он достойно оценил кандидата.
– Былинного героя рисовали с него - "как пить дать"!
– И капитала у него видимо-невидимо!
– продолжал разговаривать сам с собой Коробейников, качая головой из стороны в сторону.
– И почти вся Москва в должниках.
– Надо брать, - Алексей подвел итог через минуту раздумий.
– Такие женихи просто так на дороге не валяются. Одного железа на нем...
– почитай пудов двадцать. А если ещё и с лошади поснимать...
– то пункт приема металлолома обогатиться.
– Вот и не знаю, как быть?
– купец задумавшись, негромко "затрындел".
– Ох, худо - бяда! Не доведи, бог до греха! Спаси, сохрани от окаянных мыслей.
– Он повернулся в пол-оборота. Нашел икону и перекрестился.
– Недавно узнал, что младший сын дворянина Тимофея Маркова, собирается сватов засылать. А это - известный, старый род. Их ещё при Иване Грозном уважали. Прямо уму непостижимо, что теперь делать? А тут ещё ты?
– Коробейников глубоко вздохнул и снова задумался о чем-то своём.
Ценитель прекрасного почувствовав, что пора срочно менять тему разговора. Желательно на что-нибудь нейтральное... Про цветы или погоду... Про то, что к женитьбе никакого отношения не имеет.
– Послушай, э-э-э, Прохор, - он постарался перевести внимание купца в другое направление.
– А в каком районе Москвы больше всего бандитов?
– Кого?
– купец не сразу отвлекся от мрачных мыслей.
– Всё-таки шок - это по-нашему, - Алексей весело посмотрел на страдальца и решительно продолжил... - Ну, татей, городских разбойников, романтиков с большой дороги.
– Он попытался подробно объяснить Коробейникову свой вопрос.
Прохор поняв о чём идет разговор, крякнул от неожиданности.
– Ах, леший эту нечесть побери!
– Он быстро сотворил крестное знамение в сторону иконы.
– Наверно в Земляном городе. А тебе-то зачем?
– Знаешь, вот решил по ночной Москве прогуляться. С достопримечательностями древней столицы познакомиться. Свежим воздухом подышать. Посидеть у реки. Полюбоваться вечерним закатом, - задумчиво произнес Рязанцев. Он смущенно покраснел и опустил глаза в пол.
– Ась? Где посидеть? Куды сходить?
– Прохор застыл от удивления.
– Повтори, не уразумел?