Еще один шпион
Шрифт:
– Вот клоун, ай-яй! – Амир рассмеялся, обнажив крепкие зубы. – От маленького шакала много воняет, это всем известно. Но ничего, чем он глупее, тем меньше жалеть будем потом. Ты его не обижай. Корми, пои, развлечения там какие-нибудь... Сделай ему праздник, Тимур! Позови много людей, раз он такой капризный, пусть видит, как все восхищаются им, девки красивые пусть кипятком писают. Пусть так будет! Ты меня понял?
– Да.
– Вот. Потом этот маленький шакал полезное дело для нас сделает. Будет большой кипеж в Руссне. Так будет! Не эти несчастные будут там погибать, –
Лицо его судорожно напряглось, побелело, вытянутая рука собралась в кулак.
– Кремль будет рушиться. Звезды будут гаснуть. Другие люди будут корчиться в крови. Их все знают, этих людей, каждый в этой стране. Большие люди, больше не бывает! И они умрут, как вот эти простые дети и старики... Каждый это увидит, во всех телевизорах покажут! А если кто-то не сможет умереть – я помогу. Приду и сделаю, как тому летчику в Курчалое – ты помнишь, Тимур?.. Он будет визжать, как свинья. Как он будет визжать! Страх будет стоять в глазах, это каждый увидит. И все поймут: вот, Эчиг-Амир смог его убить, и любой может сделать так с любым русским. И тогда русские уйдут. Так и будет, я клянусь!..
Наташку будто ветром сдуло с лежака, она даже подпрыгнула от восторга.
– Красотища! Ну, ты только посмотри! Белая!
Семаго посмотрел. Вместе с ним посмотрели двое накачанных загорелых то ли испанцев, то ли португальцев с соседних лежаков – только не туда, куда она показывала и куда послушно вперил взгляд Семаго. На Наташкин зад, естественно. Трепещущий после прыжка, округлый и голый, потому что три шнурка, которые назывались купальными трусиками, ровно ничего не скрывали.
– Ой, не могу! Красивая какая! Смотри же!
В километре от берега – за усыпанной головами и шапочками полосой прибоя, в стороне от жужжащих скутеров и моторок и как бы над всей этой суетой – плыла роскошная белая яхта. Две палубы, острый задранный нос, фиговина какая-то круглая на мачте – антенна, что ли. Люди на верхней палубе, много полуобнаженных загорелых людей, а все кругом белое, и море плещется. Танцуют, кажется. Но музыки не слышно – слишком далеко, а здесь, на берегу, слишком шумно.
Наташка подпрыгнула еще раз. Семаго покосился на соседние лежаки, кряхтя, поднялся и встал за ней, заслонив от посторонних взглядов своей бледной обвисшей тушей. Даже приобнял за плечи для надежности. Но она тут же выскользнула и будто нарочно развернулась так, чтобы этим испанцам-португальцам было изза чего страдать. Даже на цыпочки привстала.
– Ну, почему у нас нет такой яхты, Сереженька? – Наташка капризно надула губы. – Ну, хотя бы маленькой, в два раза меньше! Ну, крохотной совсем! Я хочу! Хочу-хочу! Ты даже не представляешь!
– Ты что, спятила совсем? – сказал Семаго вполголоса. – Кто я тебе, олигарх какой-нибудь? Миллионер? Хочу, хочу! А Луну тебе с неба не достать?
– Зачем мне Луна? – огрызнулась Наташка. – Я про яхту тебе толкую! Просто спросила и все! Чего сразу гонишь?
Спросила она, видите ли. Нет, это была уже не та Наташка, что лет пяток
– Ну, хотя бы прокатиться, а? – гнула она свое. – Там же аренда какая-нибудь, наверное... Или как это называется. Капитана можно нанять, в конце концов...
– Прокатиться – вон, на прогулочном катере катайся! – Семаго старался говорить сдержанно, хотя какая тут к черту может быть сдержанность. – Это тебе не такси, это частная яхта, у нее хозяин есть! С какого это испугу он тебя катать на ней станет?
– Откуда я знаю, с какого испугу? – взвилась Наташка. – Да она тут каждый день плавает, туда-сюда! И там каждый раз какие-то танцы! Ее арендуют, это дураку понятно! Кого хочешь спроси!
– Кого спросить? Кого? – рявкнул Семаго. – Кого? Вон тех педиков испанских?
Он кивнул на соседние лежаки.
– Этих педрил в узеньких плавках, да? Так они понашему ни бельмеса! Хау ду ю ду! О чем я с ними говорить буду? Или тебе это не важно? Небось, не терпится самой с ними пообщаться, а?
Наташка презрительно улыбнулась.
– Да скажи прямо, что жаба душит! В этом все и дело! За бабки свои трясешься! Ты!..
Наташка резко отвернулась, уставилась на море. Глаза превратились в щелочки, губы сжаты, руки сложены на груди – на довольно крепкой еще, аппетитной груди, хотя там, в глубокой ложбинке, где встречаются два полушария – «восток и запад», как говорил Семаго, – кожа стала чуть дрябловатой, вяловатой, в таких почти невидимых микроскопических морщинках.
«И чего я парюсь с этой дурой? – мелькнуло вдруг у него, как откровение. – Наташка стареет, тут ничего не попишешь. Красоты у нее с годами не прибавляется, ума – тоже, к сожалению, зато стервозности...»
– Вы извините, что я вмешиваюсь... Случайно услышал, что вы заинтересовались этой яхтой, и вот решил...
Он обернулся. Это «испанцы-португальцы», те самые, с соседних лежаков. Один из них подошел к Наташке, встал, выставив ногу и подперев бока накачанными руками; второй топтался рядом, исподлобья поглядывал на Семаго.
– Так вы абсолютно правы, она сдается в аренду, – говорил первый на чистом русском языке. – И совсем недорого, около восьмисот евро за сутки. Это без солярки и без капитана, конечно, но там без проблем столковаться, для русских делают скидку, потому что владелец яхты сам русский. Он сейчас в отъезде, а яхту свою сдает, чтобы зимний ремонт окупить...
«Испанец» нахально лыбился Наташке в лицо и слегка так поигрывал широкими плечами.
– А офис арендатора находится прямо в отеле, на первом этаже, вы наверняка проходили мимо, просто не заметили. Вы ведь в «Альмудайне» остановились, если я не ошибаюсь?..