Еще одно мгновение, или Каждый твой вздох
Шрифт:
К несчастью для нее, Митчел Уайатт тоже это заметил, как и гнусный, двуличный паразит Эван Бартлетт. Он не преминул дать знать всем в своем кругу, что именно он бросил ее и разорвал помолвку. Вот только позабыл упомянуть, что она первая наставила ему рога. Как же, такой удар по его мужскому достоинству!
Поднявшись, Грей присел на угол стола.
– Нашли что-то нужное для себя?
Она подняла голову, кивнула и широко улыбнулась:
– Он был способным спортсменом. Ему все удавалось, за что бы он ни брался. Верно?
Удивленный
– Похоже, что да. Помню, что многие школьные газеты и журналы помещали его фотографии с кубками и наградами.
– А вы ничего больше не заметили?
– Нет. Что тут замечать?
– На этих снимках он всегда один, – дрогнувшим голосом пояснила она и в качестве доказательства пролистала несколько страниц и вынула первый попавшийся снимок.
Грей оттолкнулся от письменного стола и подошел к ней посмотреть, что все это значит. На этом фото Уайатту было лет шестнадцать, и он только что получил футбольный кубок как нападающий, забивший больше всех голов в истории школы.
– Но он не один. Смотрите, по обе стороны стоят товарищи по команде, тоже получившие награды, – возразил Грей.
– Стоят, – тихо согласилась Кейт. – Но рядом со своими родителями. И то же самое на всех снимках.
Она стала медленно листать досье в обратную сторону. И наткнулась на снимок, снятый во время матча в крикет. Тут ему было лет шесть, и бита казалась для него слишком большой, но он старался так, что маленькое личико было сморщено в гармошку.
– Он целиком сосредоточен на мяче, – заметил Грей.
Она хотела что-то сказать, но, передумав, покачала головой.
– Вы читали интервью со смотрителем здания пансиона во Франции, где одно время учился Митчел?
– Такие вещи меня не интересуют, – отмахнулся Грей. – А что вы там нашли?
– Месье Брике сказал, что Митчел несколько раз проводил Рождество с ним и его женой, а не с директором и его семьей. Позже он писал им, уже из другой школы, но жена месье Брике к тому времени умерла, и сам он перестал отвечать на письма, – чуть не плача, объясняла Кейт. – Знаете, почему Митчел писал письма абсолютно чужому человеку, которому был не нужен?
– Понятия не имею.
– Видите ли, во всех закрытых школах для мальчиков считается обязательным два раза в месяц писать родственникам. Ему просто больше некому было писать, – всхлипнула Кейт, но тут же с вымученной улыбкой добавила: – Знаете, после всего что я прочитала, трудно винить его за ненависть к Бартлеттам и желание отомстить. Поверьте, мне даже стало легче, оттого что я все узнала... хотя со мной поступили нечестно и непорядочно... но, может, он иначе поступить не мог, и причина была вполне достойная.
Грей грустно усмехнулся:
– Вы не прочитали самого главного. Несколько последних лет были для Уайатта сплошным триумфом. В одной из этих папок есть журнальная статья о Ставросе Константиносе. Он назвал Уайатта своим левым кулаком.
– Своим... что?!
Перегнувшись через ее ноги, Грей порылся в папках и нашел статью, которую ранее показывал Лили Рирдон и Джеффу Сервантесу. Кейт пробежала ее глазами, и ее улыбка сразу погасла.
– Мне как-то проще видеть его мальчиком и молодым человеком, чем удачливым бизнесменом, – пробормотала она, отдавая ему статью. – И куда труднее простить удачливого умного человека, чем закрыть глаза на бессердечие мальчишки, росшего с богатенькими детишками и считавшего себя объектом благотворительности, не имеющего ни единой родной души в целом мире.
И, мимоходом подумав о том, что было бы неплохо выпросить у Эллиота фотографию Митчела, чтобы когда-нибудь показать сыну, Кейт потянулась к папке с фотографиями.
На самой первой был Митчел, в одиночестве стоявший на пристани Филипсберга. На заднем плане краснел огромный шар заходящего солнца. Судя по дате и времени суток в правом углу снимка, он был сделал без четверти шесть вечера в тот день, когда они договорились встретиться на этой же пристани в четыре. Дрожащей рукой Кейт подняла снимок и, не веря собственным глазам, снова проверила дату и время.
– О Господи, – прошептала она, берясь за тот снимок, что лежал ниже. Этот был сделан в пять пятнадцать в тот же день. – О Господи...
– Что вас так расстроило в этом снимке? Вас на нем нет.
– Но должна была... – пробормотала Кейт, просматривая снимок за снимком.
Все лежали в хронологическом порядке, и самый первый был сделан в половине четвертого.
Сейчас Грей Эллиот сочтет ее безумной... но в этот момент Кейт было все равно. Кончиком пальца она нежно коснулась виска Митчела, словно приглаживая непокорный темный локон.
– Ты был там, – прошептала она, морщась словно от боли. – Ты ждал меня...
Ошибки быть не могло: она забеременела в предрассветные часы того дня.
Грей выпрямился, с удивлением заметив ее горящие щеки и неестественно блестящие глаза.
– Вам нехорошо? Может, принести воды?
Кейт засмеялась, но тут же заплакала.
– Вы меня пугаете, Кейт.
Она снова засмеялась и, вскочив, неистово обняла его свободной рукой. Снимки она так и не выпустила.
– Вам нечего пугаться, если только не попытаетесь вырвать у меня эти снимки, – предупредила она с сияющей улыбкой.
– Я не могу...
– Можете, и еще как! Никто не узнает. Когда-нибудь я покажу это его сыну.
Судя по виду Грея, он был готов исполнить свой долг, сражаясь до конца за вещественное доказательство. Тогда Кейт коротко объяснила, почему это так важно для нее, а когда закончила, обоим стало ясно, что прокурор штата наголову разбит.
– Позвоните, когда захотите устроить ужин, – пообещала она, – и я позабочусь, чтобы вас обслужили как короля.
– Звучит как взятка.
Но Кейт была так отчаянно счастлива, что нежно погладила руку едва знакомого человека и с улыбкой заверила: