Еще там есть собака
Шрифт:
Я: Это шутка?
Митчелл: Нет, ее действительно зовут Агнес.
Я: Она самого красивого оттенка серого.
Митчелл: Голубого. Их называют голубыми французскими бульдогами. Синий топ, который на тебе на фотографии в профиле на Facebook, тебе очень идет. Ты его сейчас носишь?
Я: Отличный переход.
Митчелл: Да. Я смотрю на тебя прямо сейчас.
Я: < эмодзи «лицо с приподнятой бровью»>
Митчелл: На Facebook. Я смотрю на твой профиль на Facebook. А как тебе, нравится моя фотография?
Я: С чего ты взял, что я тебя искала?
Митчелл: Рад, что ты этого не сделала. В этом свитере я выгляжу толстым.
Я: Я не видела фотографии с тобой в свитере.
Митчелл: Ха-ха. Ты меня искала.
Я: Только для того, чтобы узнать тебя в случае, если ты появишься здесь, чтобы убить меня.
Митчелл: Ну, сейчас зима. Я бы явился в свитере и пальто, в которых выгляжу толстым, так что ты, вероятно, меня не узнаешь.
Я: Ну, если бы ты появился со своей собакой, то я бы тебя, наверное, даже не заметила…
Митчелл: Какой убийца придет со своей собакой в канун Рождества?
Я: Думаю, тот, кто печет печенье для тех, кого убивает.
Митчелл: Что именно Мэдди рассказала тебе обо мне? Потому что большинство людей не ожидают, что я их убью.
Митчелл: Ты слушаешь подкасты о настоящих преступлениях, не так ли?
Я: Довольно личный вопрос, тебе не кажется?
Митчелл: Ты просто сидишь и слушаешь подкасты о настоящих преступлениях в свитере и джинсах, не так ли?
Я: Ну, если ты действительно хочешь знать… на мне крошечный топ и трусики-шортики, потому что здесь очень жарко. Ты тоже можешь меня не узнать, потому что я выгляжу намного сексуальнее, чем на Facebook.
Я наблюдаю за точками, пока он печатает ответ. Сердце бешено колотится в груди, трусики-шортики затопило только от подшучивания и предвкушения. Боже, как бы мое тело отреагировало на этого мужчину, если бы он действительно находился со мной в одной комнате?
До сих пор Митчелл отвечал очень быстро, так что он либо
Три точки, три точки, три точки…
Это длится целую вечность.
Вечность и еще немного.
И вот точки исчезают.
И появляются снова.
А теперь снова исчезают.
Не могу поверить, что я сказала ему, что сейчас в нижнем белье.
Я должна была поиграть с ним подольше.
Я точно умру в одиночестве.
Это все Рождество виновато.
Черт.
ГЛАВА 2
Митчелл
Черт.
Я был слишком напорист.
Она не в моей лиге секстинга.
Я все испортил.
Я явно не готов к таким вещам.
Агнес фыркает и смотрит на меня, типа: «Ты более чем готов к этому, чувак. У тебя просто плохо это получается. Дай мне еще одно угощение, а потом иди разберись с этой штукой у тебя в штанах.».
Встаю с дивана, чтобы дать ей домашнее угощение, потому что она заслужила его и потому что мне действительно нужно разобраться с этой штукой в штанах.
Самостоятельно.
Без привлечения моей гостьи, которая является подругой подруги.
Неважно, насколько она сексуальна.
Даже если девушка утверждает, что на ней крошечный топ и трусики-шортики.
Неважно, как сильно мне хочется ответить на ее последнее сообщение: Ну, теперь ты меня точно не узнаешь, потому что будешь слишком занята, глядя на огромную выпуклость в моих штанах.
А затем меня посещает мысль написать: Настоящее преступление заключается в том, что ты не сидишь сейчас на моем лице.
Или: Сожми рукой свою грудь, а другую засунь в трусики и скажи мне, что чувствуешь.
Но потом я понимаю, что у нее не будет свободной руки, чтобы напечатать ответ, поэтому удаляю это и начинаю печатать: Кое-что появилось. Что-то большое. Иди в спальню, ложись на кровать, как хорошая девочка, и жди, пока я принесу тебе это.
Но решаю, что мне, наверное, стоит поработать над этим, потому что, Господи, мы даже не знаем друг друга, поэтому просто удаляю текст.
А потом меня пробивает на флирт: Ну, снимай эти свои мальчишеские шортики и надевай МУЖСКИЕ, детка, потому что сейчас придет настоящий и сорвет их с тебя на хрен.
Но я не уверен, есть ли в этом смысл.
А затем я пасую.
Что на тебе надето? Что за гребаное клише. То есть, я действительно хочу узнать, что на ней надето. Но на самом деле хочу написать: Мне нравятся твои глаза.