Ешь. Молись. Разводись
Шрифт:
Пуантами.
Вздрагиваю, всхлипывая с шумом втягиваю воздух. Мне очень хочется плакать. Но гордость не позволяет при нём.
Я хочу вернуться в отель, свернуться калачиком на широкой постели, обнять подушку и хорошенько пореветь.
Обо всем сразу пореветь.
И о том, что муж оказался подлецом и сволочью.
И о том, что незнакомец с рафом недалеко от мужа ушёл.
И о том, что я оказалась такой дурой.
– Чёрт, впервые не знаю, что сказать.
Низкий
Молчи! Мне хотелось ему кричать – молчи, вот просто молчи!
Представила, чтобы он мог произнести, глаза закрыла…
«Я не хочу делать тебе больно, не хочу тебя задеть, зацепить. Ты… Ты не должна чувствовать вину за то, что произошло. Не должна считать себя виноватой…»
Да уж. Монолог неверного мужа!
Да, я не должна, не должна считать себя виноватой! Но я считаю!
И мне плохо.
Молчит.
Я продолжаю его монолог мысленно.
«Я втянул тебя в это. Я не был честен. Я тебя… я обманул тебя»
На это я даже могла бы ответить:
«Это не важно. Поздно уже, Арс, пусти…»
Но он, конечно, не пустит.
«Давай не будет расставаться вот так».
«Не важно, как мы расстанемся».
«Важно. Потому что я не хочу тебя отпускать».
Я реально прокручиваю диалоги в своей голове.
Что если он так скажет? Не хочет отпускать? И как он себе это представляет? Неужели реально думает, что я с моим бэкграундом останусь?
И что дальше?
А дальше начнутся комплименты.
«Милана, ты очень красивая, ты интересная, ты невероятная. Я… я просто не смог устоять. Знал, что это может вот так закончится, и всё равно не смог».
Ну, конечно! С другими мог, а со мной не смог. А может и с другими не мог?
Было же ведь?
Не думаю, что я первая.
В общем, мне надо как-то собраться с силами и ответить так:
«Арсений, я прошу, давай на этом закончим? Было очень хорошо, было прекрасно, но на этом всё, пожалуйста…»
Идеально, да? Или нет?
Глупо как-то всё.
Глупо.
Он поворачивает меня к себе. Лицом к лицу. Глаза в глаза.
И целует.
Я не сопротивляюсь.
Я ему отвечаю.
Я знаю, что он не свободен, что дома его ждёт другая женщина.
И отвечаю.
Как же вкусно его целовать. И остро.
Но мне нужно заканчивать всё это и ехать в гостиницу.
А еще лучше утром закрыть чемодан и вернуться в Москву.
Да, так будет лучше. Правильнее.
– Мила…
Сейчас оторваться от него и уйти.
– Мила…
Или…
Мы всё равно уже переспали. Это уже случилось. Какая разница – один раз, два раза.
Мы согрешили. Расплата всё равно будет.
Как же мне нравятся его руки. Везде.
Вскрикиваю коротко. Руки спускаются ниже, на бедра. Мы в воде, всё чувствуется так, словно сквозь неё проходит ток. Между нами электрические разряды.
Колюще-режущие по душе.
Мне нельзя этого делать. Я сама потом буду себя ненавидеть.
Или не буду.
Не знаю.
Да не всё ли равно уже? Я в любом случае уже буду.
Гребанная рефлексия. Почему она во мне? Зачем?
– Арс… ну, пожалуйста, пожалуйста, отпусти меня.
Шепчу сбивчиво, сама губами глажу его кожу, скулы, виски.
Отпусти, господи, умоляю, прогони, отправь в отель, посади в таки, попрощайся и всё. Навсегда.
Останься стыдным воспоминанием, которое я благополучно похороню в душе и буду тайком от всех доставать унылыми зимними вечерами.
Да что со мной?
Что за мысли дурацкие?
Я должна всё это прекратить, остановить. Заставить его оставить меня в покое.
Он меня обманул! Он…
Да, чёрт побери, как же с ним хорошо!
Пальцы настойчивые. И глаза. Вижу себя в его зрачках. Он прищуривается. Смотрит так… А пальцы врезаются в складки, влажные, совсем не от воды. Приподнимают.
– Не надо.
– Молчи, блядь, пожалуйста… - шепчет зло, было бы грубо, если бы не тембр голоса, такой бесконечно чувственный. – знала бы ты сейчас, какая ты охуенная, нереально просто… на части рвешь… Хочу тебя… чёрт…
Боже… боже… это настолько неправильно, то, что между нами и в то же время это настолько же правильно. Потому что когда он во мне – мы одно. Как пазл соединились. Во всем. Едины.
Хорошо, господи…
Едва дышу, воздух хватаю глотками, не могу. Выстанываю каждое движение. Мокрая в воде. Мокрая от пота. Скользкая. Горю.
Тянущая боль внутри, пустота, которую он заполняет и – ах… боже, боже… как же это хорошо.
Страшно, что хорошо.
И правильно.
То, что мы делаем в этой точке вселенной, сейчас, правильно.
По-другому нам нельзя. Мы должны.
– Мила… Мила… красивая моя… девочка… богиня моя… какая ты…
Ему узко во мне. Туго. Продирается медленно. Большой. Горячий.
Как из камня выточенный, с этой большой веной, которую я чувствую, обтянутый бархатной кожей, раскалённый. Врубается в меня, насаживает, замирает.
Господи, господи… какая же я…
Толчок, толчок, еще, глубоко.
А-а-а! Больно! Слишком много. Но я не могу от этого отказаться.
Это моя терапия.