Эскейп
Шрифт:
Парень замолкает сам. Несколько раз глумливо хихикает напоследок, маниакально-сумасшедшим взглядом смотрит на Чеда, затем на Ноя, останавливается на Марше и, с нездоровыми нотками в голосе, выносит вердикт:
– Мы все здесь умрём. Все мы.
***
«Не закрывайте дверь»…
«Не подходите ближе»…
«Ничего не трогайте»…
«Здесь могут быть ловушки»…
«Не паникуйте»…
«Держимся вместе»…
«Кайла… Кайла… Кайла, вставай! Иди сюда! Оставь Чеда! Мне очень жаль, но ему уже не помочь. Кайла»…
«Ханна?! А ты чего застыла? Идите сюда, обе»!
В
Так и мой собственный сигнал с этим миром гаснет, пока я безмолвно смотрю в застывшие глаза Чеда и не чувствую своих рук, ног, тела… ничего не чувствую, даже внутри – пусто. Словно выпотрошили, словно ватой набили, в марионетку превратили, которая способна двигаться только с подачи кукловода. Сейчас я кукловоду не интересна. Сейчас он играет с Кайлой, по ниточке вытягивая из неё самые глубокие, болезненные эмоции.
«Все мы здесь марионетки», – вот что говорит шипение в моей голове.
Я не боюсь трупов, не боюсь человеческой жестокости, не боюсь угроз, боли и даже смерти…
Я боюсь лишения воли. Слишком долго у меня её забирали.
– Ханна, ты в порядке?
Медленно перевожу взгляд на Линка и… о, да! Чувства мои начинают оживать, заполняя пустоту внутри отвращением, ненавистью, презрением…
– Ханна… я… Я хочу…
Поверить не могу, что это чудовище смотрит на меня такими глазами. Что это? Неуверенность? Сожаление? Раскаяние?
Ложь! Всё, что делает и говорит Линк Поузи – ложь чистой воды!
– Ханна…
Молча разворачиваюсь и переступаю порог чёрной двери, присоединяясь к Марше и остальным столпившимся на входе и, судя по замешательству на лицах большинства, у них нет слов, чтобы как-то прокомментировать то, что они видят.
Если честно, я и сама не знаю, что сказать. Эта комната, она… странная. Жуткая, само собой, но ещё больше – странная. Тот, кто занимался её оформлением, определённо выложился на все сто. Одни лампы с красными плафонами чего стоят, рассеивающие по стенам цвета переспелой вишни, тусклый багровый свет.
– Здесь будто кровью всё залито… – раздаётся отчуждённый голос Шона, но ему никто не отвечает, только Кайла тихими всхлипываниями над телом Чеда.
Окон нет. Тёмный деревянный пол абсолютно пуст. Потолок всё так же высок, в каждом из четырёх углов по камере с красной мигающей лампочкой, а по центру зияет небольшое квадратное отверстие. В противоположных друг другу стенах по двери, в одну из которых встроен уже знакомый нам кодовый замок. Но вот от чего действительно мурашки бегут по коже, так это от единственного предмета, что есть в этой комнате – ровно по центру пола, ровно под отверстием в потолке, для нас было оставлено что-то наподобие рулетки.
Впервые такую вижу. Она не похожа на игровую рулетку, какие бывают в казино. У этой нет ячеек для шарика, и цифирных обозначений тоже нет. На диске этой рулетки двенадцать слотов – шесть красных и шесть чёрных, – разделённых между собой тоненькой перегородкой, за которую, судя по всему, при раскрутке цепляется вон тот маленький ползунок-стрелочка сверху и таким образом определяет, на какой из слотов падёт выбор. Вот только… в них пусто. Ни цифр, ни букв… ничего нет – двенадцать пустых отделений.
– Чертовщина… – громко сглатывает Шон, и я вижу неподдельный испуг в его широко распахнутых глазах. Точно такой же испуг застыл в глазах его молчаливого брата.
– Я не вижу противоядия, – шепчет Марша так, чтобы Кайла не слышала.
– Видимо его просто решили не спускать, – Линк кивает на отверстие в потолке, – когда поняли, что вовремя нам дверь не открыть.
Лотти держится позади всех, но как ни странно, выглядит лучше большинства. И только сейчас до меня доходит, что эту девчонку не обстановка пугает, не смерть одного из нас, и не ситуация, в которой все мы оказались, а что-то более важное, что-то, что принадлежит только ей. Нехотя выходит задуматься, как тесно связано это что-то важное с парнем, который всех нас выставил дураками… Парень, который знал код от замка, но всё равно позволил Чеду умереть. И теперь, пожалуй, стоит задуматься ещё и над тем, кого из этих двоих стоит опасаться больше: скрытного Ноя, или Линка Поузи.
– Эй? Эй, слышишь? – Марша щёлкает двумя пальцами перед лицом девушки в очках, веки которой подрагивают, а тело, как хрупкое дерево на ветру клонит то в одну сторону, то в другую. – Присядь, ладно? – Помогает девушке опуститься на пол. – Держи, тебе попить надо. Это хорошая вода.
– Как у неё получается? – шепчет Лотти, которую я вдруг обнаруживаю рядом с собой. – Марша… как у неё получается держать себя в руках, когда…
– ЭТО ВСЁ ТЫ!!! – свирепый ор больше похожий на рычание бешеного зверя, чем на женский голос, раздаётся из первого зала, и в «красную» комнату на всех парах влетает Кайла, хватает Ноя за воротник куртки и принимается изо всех сил трясти.
– ЭТО ТЫ ЕГО УБИЛ!!! ТЫ!!!– с бешеными глазами и перекошенным от гнева и бессилия лицом кричит Кайла. Но сил её оказывается недостаточно – Ной даже бровью не ведёт. Ему вообще плевать на то, что происходит. Абсолютно плевать.
– Сволочь! Как ты мог?! Как мог так поступить с ним?!! Ты знал код!!! Всё это время!!! И… и… и просто позволил ему умереть, да?!! Чем ты лучше тех, кто нас здесь запер?!!
– Кайла… Кайла! Успокойся!
– А ты вообще заткнись, долбаная мамочка!!! – переключает свой гнев на Маршу. – Что ты сделала для того, чтобы не дать ему умереть?! Кому нужны твои чёртовы речи, если от них нет никакого толку?!
– Прекрати! – строго глядит на Кайлу Линк. – Мы сделали всё что могли, чтобы помочь ему! Мы… мы пытались…
– О-о-о, да? – истерично усмехается Кайла, совершает попытку отшвырнуть от себя Ноя подальше, и круто разворачивается к Линку. – Прям все-все пытались, да? – Указывает на Ноя и в омерзении кривит губы. – А вот этот урод даже пальцем не пошевелил! Это он… ОН УБИЛ ЧЕДА!!!
– ХВАТИТ!!! – голос Марши, как залп ружья заставляет всех замолчать. Даже Кайла затихает; впивается зубами в нижнюю губу, которая дрожит от накатывающих слёз, сжимает кулаки и смотрит на распахнутую дверь, через которую в соседнем зале видны ноги Чеда. Я понимаю её. И её желание обвинить всех и каждого тоже понимаю – это обычная защитная реакция человека, который пытается бороться со жгучим чувством вины, душит его яростью, затыкает агрессией. Ведь по сути, именно Кайла привела Чеда на смерть.