Эскейп
Шрифт:
– НЕТ! НЕТ-НЕТ! ТЫ ЧТО НАДЕЛАЛА?!! – гортанный крик Кайлы раздаётся из-за двери, и уже спустя мгновение я оказываюсь в «красной» комнате.
– Дура-а-а… Дура-а-а… – Кайла, которую едва ли удерживает на месте Линк, рвётся к Марше, посылая в её адрес одно проклятие за другим. – Он же ещё там! Дура ты безмозглая! Чед остался там!
– Да! И Чед мёртв! – Марша пытается говорить вразумительно. – Мы не могли притащить сюда труп, Кайла, пойми же ты!
– Что ты наделала? – голос Ноя раздаётся за моей спиной. Голос полный неодобрения и даже злости.
– Ха! – Марша, высоко задрав голову, походкой победителя шагает к Ною и выглядит
Но Ной не смотрит на рулетку, которая теперь горит разноцветными огоньками, а одиннадцать из двенадцати слотов высвечивают наши имена… Ной безотрывно смотрит на Маршу, которая светится не меньше, чем эта чёртова рулетка, и я вижу, как злость в его глазах медленно затухает, уступая место прежней холодности.
– Гордость твою задел, да?.. А я лишь пытался выиграть нам больше времени, – голос его становится прежним: спокойным и беспристрастным.
– Что? В каком смысле? – Марша свешивает руки по швам и неуверенно поглядывает на рулетку.
– Было очевидно, что закрыв дверь, мы продолжим игру. Ты сняла нас с паузы.
– Что? – Марша теряется. – Было… что? Это было очевидно?
– Смысл любого подобного квеста – найти выход из запертой комнаты, – голос Ноя повышается на несколько октав, он приближается к Марше и нависает над ней с высоты своего роста. – Из запертой. За-пер-той! Чего здесь непонятного? И только полный идиот мог не додуматься, для чего на этой рулетке двенадцать слотов! Вопросом было лишь то, как скоро на них появятся наши имена и как скоро будет дан отсчёт времени. Кодовый замок на двери… его ты тоже не видела?
– Я же говорил… чёрт… я же говорил: не закрывайте дверь! – вставляет Линк и с разворота ударяет по чёрной стали. – Я же говорил! Говорил тебе, Марша!
– А что бы это изменило? – Марша ищет поддержку в лицах окружающих. – Рано или поздно, нам бы пришлось это сделать! Пришлось бы закрыть дверь и тем самым включить рулетку!
– И тем самым сократить кому-то жизнь на парочку часов, ага, – доносится ворчание Шона. – Что если нас могли спасти за это время? Я уверен, что нас уже ищут!
– Всё будет нормально, даю слово!
– Действительно, – мрачно усмехается Ной, глядя на Маршу. – Ну раз уж всё будет нормально, то тебе и крутить рулетку.
Глава 8
Ной
Два года и два месяца назад
В это роковое лето, благодаря знойной засухе и неурожаю, жители моей резервации сполна успели познать самую беспросветную из всех возможных личин отчаяния. В конце весны редкие ливни скупо орошали алчущие поля, а за всё лето небо больше не проронило на землю ни капли. И даже здесь – в городке, окружённом кедровой рощей, некогда прохладный воздух насыщен зноем и пылью. Каждый день я наблюдаю за тем, как утром желтое солнце подымается на пустом небе и бросает горячие лучи на лишённую влаги землю, проходят часы, и гнетущий пар полуденного зноя подымается в воздух, охватывая резервацию томлением.
И так каждый Божий день. Я забираюсь на крышу дома, в котором живу вместе с семьей, что за семнадцать лет стала мне родной, надеваю кепку, тёмные очки и безмолвно
Работа… У некоторых она хотя бы есть.
Новые резервации – некогда обычные маленькие городишки, которые были перестроены, переименованы и снабжены всем необходимым для проживания граждан не прошедших классификацию. Городишки, чьё население было тщательно отфильтровано со времён введения программы ООН, включающей в себя систему распределения социальных классов во благо здорового общества.
Они назвали это реформацией.
Мы прозвали это чисткой.
«Ресурсы земли истощаются», – заявляли они, приговаривая людей к изгнанию.
«Мы должны думать о будущем наших детей», – твердили они, высылая детей с врождёнными генетическими отклонениями за пределы родных городов, распределяя их по приёмным семьям в случае, если настоящие родители оказывались здоровыми и отказывались лишаться комфортной жизни и высокооплачиваемой работы. О, поверьте, такие были. Я – наглядный тому пример.
Чистке были подвержены все тяжело и неизлечимо больные, а также все, кто страдал от наследственных заболеваний. И даже те, кому генные заболевания не приносили особых хлопот и не требовали лучших клиник и дорогостоящего лечения, были высланы в резервации.
«Мы не знаем, как больной ген поведёт себя дальше, – драматично вздыхали они. – Он может мутировать через годы, или даже столетия и тогда существование человечества вновь окажется под угрозой. Вы должны понять… Мы не может так рисковать. Мир… будущее без болезней – вот наша цель»!
И даже такой, как я – четырёхлетний ребёнок, которому от кого-то из предков передалась одна из степеней банального дальтонизма, оказался опасен для общества!
Со взрослыми поступали так же. Лишь некоторым наиболее больным старикам, позволяли закончить свои дни в домах для престарелых, не выезжая из родного города. Ходили слухи, что медработники по указаниям кого-то вышестоящего сокращали эти самые дни до минимума, ведь мест для всех не хватало, а правительство так спешило начать глобальную перестройку цивилизации, развитие которой целыми столетиями не вызывало сомнений! А тут оказалось, что движемся мы не в том направлении. Мы не понимаем намёков природы. Сам мир кричит нам о необходимости сокращения численности населения, а мы – глупцы, – не осознаём этого. Оказалось, что жизнь, которую успели познать люди, подобно старому дереву необходимо выкорчевать из земли вместе с корнями и посадить на его месте молодой, здоровый, дающий надежду росток.
Порой мне кажется, что много лет назад, на одном из пленарных заседаний, какой-нибудь жирный урод в дорогущем костюме, закинув ногу на ногу и выпивая третью чашку кофе изысканного сорта, за неимением лучших предложений, просто вякнул что-то вроде: «А давайте избавимся от больных? Они портят общую картину мира. Многие из них недееспособны, плюс это колоссальный перевод медикаментов! Бросим их всех в одну большую яму и забудем эту проблему, как страшный сон! Зачем изобретать лекарство от СПИДа, если мы можем избавиться от корня проблемы?»