Эскейп
Шрифт:
И остальные тупицы такие подхватили: «А что! А это идея! Решение!». И только парочка из них незаметно сползла по спинке стула, мысленно подсчитывая количество неизлечимых заболеваний у всей своей родни.
Так я это вижу.
Другого объяснения этому глупейшему искоренению доброй части человечества у меня нет. Они решили спасти мир от неизлечимых болезней…Пфф…
Запасы нефти, угля, газа, металлов, минералов и редкоземельных элементов, даже воды и еды, заканчиваются, заставляя правительства и корпорации вступать в сумасбродную гонку за тем, что осталось. И дабы не допустить мировой войны, ООН и была придумана система распределения социальных
Если говорить простым языком, человечество разделилось на два лагеря: здоровые и подверженные любому генетическому заболеванию, а также тяжело и неизлечимо больные (большую часть последних заперли в изоляторах). Те, кто был сослан в резервации, находятся под наблюдением миссонов – так себя называют добровольцы, вызвавшиеся на временную службу под руководством армии США. Миссоны призваны охранять границы резерваций, привозить новеньких неклассифицированных, следить за порядком, производить регулярные обыски домов, а также раз в квартал поставлять скудные запасы продовольствия и медикаментов. Да, те, кто нуждаются в лекарствах, всё ещё получают их, хоть и в урезанном количестве, однако каждый из изгоев (коими мы себя прозвали сами) знает, что все эти подачки скоро закончатся. Всё, что нам остаётся – это создавать видимость жизни и со смирением ждать, пока смерть придёт по наши души. По все наши души, и тогда… через много-много лет, когда сменится не один десяток поколений и сломанные гены проявят себя максимально возможно, все существующие резервации опустеют, а подобные заболевания останутся в прошлом, потому что… изгоям запретили продолжать свой род.
– Эй! Эй, Ной, ты там?
Каждую среду в половине восьмого утра мой единственный в резервации друг – Арон Лэйт, поднимается сюда с одним и тем же вопросом:
– Ты переселился на эту крышу, что ли?
– Здесь лучше думается, – отвечаю, даже не обернувшись на голос.
На голос, который сегодня звучит слегка выше, чем обычно.
– Что на этот раз? – задираю голову и протягиваю лениво, но Арон не отвечает на вопрос.
– Миа сказала, что ты, как всегда не позавтракал, – с долей упрёка произносит, опускается на черепицу рядом со мной, свешивает руки с колен и щурит глаза, глядя вдаль.
– Я не голоден.
Арон поворачивает голову ко мне, и даже взгляд его выражает недовольство:
– Дружище, ты сдохнешь быстрее, чем скотина на ферме у Данди, если не будешь есть. Сейчас не то время, когда можно пропускать приём пищи, потому что хрен его знает, когда тебе повезёт пожрать в следующий раз.
– Им еда нужнее. Мие нужнее, – отвечаю, смеряя Арона безапелляционным взглядом. И тут этот придурок улыбаться начинает. Слегка печально, но как всегда обезоруживающе. Порой даже самому себе стыдно признаться в том, что голливудская улыбка этого парня способна кого хочешь сразить наповал. Нет, серьёзно! Улыбка Арона – опасное оружие, которым этот хитрец отменно научился пользоваться. Улыбка на все случаи жизни, чёрт побери!
– Убери её нафиг, – шиплю сквозь зубы и отворачиваюсь. Затылком чувствую, как он продолжает лыбу давить.
Слышу тяжёлый вздох и лишь тогда возвращаю внимание другу.
– Что случилось? – тут же спрашиваю, больше не в силах игнорировать странности в его поведении. Любой другой на моём месте не заметил бы ничего подозрительного, но я слишком наблюдательный, чтобы не придать значения этому, казалось бы, простому жесту, как небрежное прикосновение пальцами к волосам в попытке зачесать их назад.
Неужто время
Как интересно.
– Сколько мы уже дружим? Лет пять?.. Да-а… где-то так, – печальную улыбку включает. Такую горькую и многострадальную, что непреодолимо хочется съездить Арону по морде. Всё никак не может избавиться от привычки утрировать каждую из своих эмоций. Порой это сводит с ума!
До чистки этот парень и вправду был не обделён вниманием публики. Бывший боксёр в среднем весе, который не ограничился известностью лишь в спортивных кругах, но и решился попробовать себя в развлекательной индустрии: в различных шоу на выживание и прочей ереси. В общем, когда-то мой друг был медийным человеком, пока не перешёл дорогу какой-то важной шишке, и она тупо «слила» его в утиль, в смысле – включила в список. В тот самый. Что в лишний раз доказывает, в какие грязные игры играет правительство. Но… если ты попал в этот список, назад дороги уже нет. Ты – никто.
– Миа такая худенькая, – вздыхает Арон, пряча улыбку. – Ей всего… сколько?
– Восемнадцать недавно исполнилось. Даже не думай!
– Что? Ты серьёзно? – усмехается. – Да я бы ей не больше пятнадцати дал. А на малолеток у меня табу. К тому же, только дебил в этой дыре не в курсе, что эта девочка при одном твоём виде… эм-м… слюнями обливается.
– Ты не это хотел сказать, – стреляю в Арона взглядом.
– Нет, не это. Решил, что ты не хочешь слушать про намокающие трусики своей сестры.
– Чёрт, Арон!
Смеётся, тряся плечами:
– Да вы не родные, расслабься!
– Миа мне всё равно, что родная, так что заткнись, Арон, если не хочешь покинуть мой дом не через дверь, а через крышу.
– Какой же ты сноб! Бу-э! – кривится, сверкая глазами.
Не желая продолжать эту тему, откидываюсь на черепицу, завожу руки за голову и, щурясь, поглядываю на Арона.
Несмотря на всё, я восхищаюсь этим парнем. Даже оказавшись среди изгоев, он не теряет уверенности в себе, позитивного настроя, и даже по свиданкам продолжает бегать. Меняет девушек, как перчатки, ссылаясь на то, что всё ещё ищет «ту самую», а глупышки и ведутся. Ещё бы. Высокий, крепкий, загорелый, с нехилым рельефом мышц, блестящими чёрными волосами, внешностью Аполлона, улыбкой самого Господа Бога и потрясающей способностью говорить такие сладкие речи, что любой заслушается. Кто на такого не поведётся?
Да, мой лучший и единственный друг – чёртов лицемер.
А ещё он лжец.
– Луис собирает всех на ферме у Данди, слышал? – разворачивается ко мне в пол оборота.
– Слышал.
– Пойдёшь?
– Для чего? Посмотреть на пустые поля, или на то, как кто-нибудь теряет сознание?
– Нет, конечно же, лучше сидеть на крыше и ждать пока солнце в башку напечет, – усмехается.
– Так ты поэтому на работу не спешишь? На ферму собрался? Там некого клеить, Арон. Только если коров. Хотя, думаю, даже тем сейчас будет наплевать на твоё обаяние.
Арон в ответ молчит. И это странно. Мой друг молчит лишь тогда, когда сильно не выспался, либо тогда, когда происходит что-то очень нехорошее, и он не знает, как сказать об этом мне.
Причины может быть две.
Сперва исключим самую худшую.
– Чёрт! – рывком принимаю сидячее положение и сходу бью кулаком Арону в плечо. – Клянусь, если Мейси залетела, я сброшу тебя с это крыши вниз головой!
– Да расслабься ты! – орёт в ответ, потирая плечо. – Если кто-то и залетел в этой дыре, то я – последний, кто за это ответственен.