«Если», 2012 № 07
Шрифт:
— А все-таки! Почему нельзя играть по «Севастопольским рассказам»?
— Потому что в Толстого играть — только расстраиваться. Зачем вообще человек играет? Чтобы незаметно возвысить себя в собственных глазах. Так вот с графом такая штука не проходит. Он-то как раз не придумывает людей, он именно исследует, причем беспощадно. Ну кто бы еще додумался, что каждое наше достоинство разнимается на отдельные недостатки!
— Это как?
— Позволь! Ты же сам начал с того,
Славик моргал. Савелий Павлович поднялся с бревна — размять ноги — и мечтательно посмотрел на дальнюю рощицу:
— Эх, по грибы бы сейчас…
Ну слава богу! Разговор вернулся из пугающе смутных глубин в солнечный бездумный мир. Жить стало вновь легко и просто.
— А что вам мешает? За рюкзаком я послежу.
— Н-ну… игротех с проверкой нагрянет…
— Не нагрянет.
— А вдруг?
— Скажем ему, что вы местность пошли осматривать… Вы кто по квенте?
— Знахарь.
— Тем более!
Савелий Павлович подумал, затем нагнулся к лежащему в ногах рюкзаку и, развязав, вынул из него туесок, наполненный пластиковыми пакетами с мелким походным барахлом. Барахло отправил обратно, а сам встал и, прихватив берестяное изделие, двинулся к тополиной рощице. Когда сутулая фигурка грибника скрылась окончательно, к Славику приблизился один из стражников.
— Ты его давно знаешь?
— По жизни?
— Да.
— Давно… Учитель мой… Сейчас — в министерстве.
— Доиграется… — загадочно обронил стражник, пристально вглядываясь в перелесок.
— А что такое?
— Подпол.
— В каком смысле? — не понял Славик. — Подполковник?
— Подпольщик. Целая группа под ним в министерстве. Про переплетчиков слышал?
Славик ошалело оглянулся на дальние тополя, за которыми исчез Савелий Павлович. Ничего себе новостишка!
— Запрещенку переплетают и распространяют.
— Какую запрещенку? — запинаясь, спросил Славик. — Запрещенной литературы у нас нет.
— Тихо ты! Давай-ка подальше отойдем…
Отошли. Случись подобный разговор на полигоне лет десять назад, Славик бы решил, что мастера усложнили сюжет и дают ему через стражника вводную. Однако с тех пор, как ролевые игры стали всеобщими и обязательными вплоть до пенсионного возраста, все перепуталось настолько, что ни за что уже нельзя было поручиться. Реал пролезал во все щели, нигде от него не укроешься.
— Сегодня нет, — понизив голос, продолжил загадочный стражник. — А завтра, глядишь, будет…
— Погоди, — попросил Славик. — Переплетают — в смысле…
— Ну да! Берешь книгу. С виду «Многорукий бог далайна». А откроешь — «Война и мир».
— Или открываешь
— Именно!
— Так Щедрина с Толстым, сам же говоришь, никто не запрещал! Что ж эти твои подпольщики переплетают? Какой смысл? Сиди, пожалуйста, читай…
— Дома — пожалуйста, — не стал спорить стражник. — А на работе? А в транспорте? Бабушки-старушки обложку увидят — хай подымут.
Славику тут же вспомнилось письмо в редакцию. «Он живет под чужой фамилией. Я не знаю ее. Он раньше был знаком мне в молодости. Он печатал запрещенку. Теперь переплетает…» Может быть, не только реал проникает в игру, но и игра в реал? Вдруг уже и пенсионеров задействовали? Поиск вредителей и все такое… Чем не сюжет? Да нет, так не сыграешь! И письмеца такого не придумаешь. Тут и жгучая обида за неизвестно куда и на что потраченную жизнь, и желание хоть на ком-нибудь эту обиду выместить.
— Так мне его предупредить, что ли?
— Не вздумай! — Стражник округлил глаза и крепко ухватил за руку. — Тут слежка идет, а ты расселся с ним на бревне, вроде сговариваешься… Поосторожнее давай.
— Слежка? По игре?
Стражник осклабился.
— Ага! По игре. Только не по нашей.
— А по какой?
— По министерской. У них там сейчас знаешь какое взаимопожиралово! И под замов копают, и под министра.
— Так я-то не из министерства!
— Н-ну… — Стражник снял шлем-мисюрку и, почесав маковку, водрузил снова. — Мое дело предупредить.
Кстати, детина в кольчуге из митрила был Славику незнаком. А с виду — ровесник. Значит, до переворота он отношения к ролевой тусовке наверняка не имел… Может, и впрямь реальный агент? Или даже контрагент! Поди пойми… Жизнь — это ведь вам не игра. Начнешь распутывать — башку свернешь…
Глава 8. ИГРА В КЛАССИКИ
А мы, мудрецы и поэты,
Хранители тайны и веры,
Унесем зажженные светы
В катакомбы, в пустыни,
в пещеры.
Низкорослый пузатенький гроссмейстер в сером сюртуке и треуголке шел по крутому травянистому бережку Гоблинки и с недоумением озирался. Нигде никого. Возможно, затаились в засаде, поджидая условное зло, а возможно, уклоняются от игры.
Второе предположение было, конечно же, ближе к истине: именно уклонялись, точнее прятались по кустам при виде придирчивого к мелочам высокого начальства. Савелий Павлович, например, в данный момент укрывался в сухой канаве за ивой. Кузовок с грибами стоял рядом.