«Если», 2015 № 02
Шрифт:
— Как это? — не понял я.
— А так! Ты ж вроде малец сообразительный. Вот и прикинь: с каждым годом приличных слов у нас становится всё меньше и меньше. Чего далеко за примером бегать? Возьми хотя бы слово «голубой». Раньше оно оттенок означало, а теперь что означает? А?! Вот то-то же… И дошли они, значит, у себя в будущем до жизни такой, что все слова стали неприличными. Все!
— А как же они между собой говорят?
— А никак! Картинки друг другу показывают, сюжеты, смайлики…
— И всю дорогу молчат?!
Осклабился
— Ага! Молчат… Мы, что ли, никогда не материмся? Ну вот и они так же… Ой, а с заборами… — Мундыч не выдержал — загыгыкал, даже стакан на пол отставил.
— А что с заборами? — жадно спросил я.
— Знаешь, как они в будущем на заборах пишут, на стенах? Нет? Ну вот слушай. Подойдёт, ткнёт пальчиком… и нарисуется на заборе клавиатура…
— Как на планшете?
— А у них там любая стенка — планшет. Да что стенка… Ты себе съедобный дисплей представить можешь?
— Нет.
— А я вот ел. Берёшь, скажем, пиццу, тычешь в неё пальчиком…
— И чего?! Клавиатура обозначается? Прям на пицце?
— Угу.
— Так она ж остынет, пицца, пока ты на ней…
— Остынет, — одобрительно подтвердил Мундыч. — А ты её опять разогрей. Опять пальчиком ткни, назначь нужный градус, нажми Enter, обожди минутку — и приятного аппетита… Так-то вот, — Он с сожалением приподнял баклажку. Пива в ней оставалось совсем немного.
— Мы ещё сбегаем, — заверил Петька. — Ты рассказывай давай!
— А что тебя конкретно интересует?
— Ну вот как тебя туда доставили? Машиной времени?
— Не знаю, — признался Мундыч, — Ректор говорит, давай, мол, по коньячку на дорожку… Выпил я — и отрубился. А очухался — уже там… — хмыкнул, качнул головой, будто заново удивляясь своим же воспоминаниям. — Знаешь, что странно показалось? — внезапно спросил он, обращаясь в основном ко мне. — Мошки полно! Столбами ходит, крутится. Кусать не кусает, а лезет повсюду. В глаза, за шиворот… Причём везде: на улице, в помещении… Думаю: что ж они гадость эту не потравят?
Охрана природы? И что оказалось… — Мундыч вылил остаток пива в стакан. — Оказалось, никакая это не мошка, а махонькие такие беспилотнички, не больше комарика. Всё видят, всё пишут… — допил, утёрся. — Это ж какой, думаю, кайф, оперативным работникам! Ни наружки никакой не надо, ни свидетелей! Делов-то: скачал все данные — и, считай, дело раскрыто… И что оказалось…
Но мы с Петькой так и не узнали, что там ещё оказалось: глаза Мундыча заволоклись, рот приотворился — и ветеран неожиданно всхрапнул. Первый раз в жизни я видел, чтобы кто-то храпел с открытыми глазами. Потом локоть подломился, стакан стукнул об пол, а сам Мундыч распростёрся на раскладушке и тут уж задал храпака всерьёз. Глаза закрылись.
— Всё, — с сожалением сказал Петька Безотечества и встал с табурета. — Теперь только вечером очухается… Пошли!
— А дверь? — спохватился я. — Что ж мы, уйдём, а дверь открытой
— Да что у него тут брать!
Забыл сказать: на улице был сентябрь, летели паутинки. Много паутинок. Поглядел я на них, поглядел — и проснулась во мне бдительность.
— Петьк, — говорю, — а помнишь, в июле мошка кончилась, а в августе снова началась? Клубами ходила…
— Ну?
— А кусаться уже не кусалась. Может, это вовсе не мошка была, а?
— А чего?
— Может, это грядушки к нам беспилотничков своих напустили? Подслушивать, подглядывать…
— А потом они куда делись, беспилотнички?
— Н-ну… не знаю… Осень, дождями выбило…
— Так дождей-то ещё не было.
— Или попрятались. Чтобы не разоблачили их… В сентябре-то мошки не бывает…
— Да и фиг с ними, — беззаботно решил Петька. — Пускай на нашу жизнь глядят и завидуют… Лишь бы не кусались!
— Или вот паутинки, — говорю, а самому уже страшновато. — Поди разбери, паутинки это летят или что…
Петька посмотрел, подумал.
— Учителка вроде рассказывала, на паутинках паучки летают, — вспомнил он, — Бегает по ней туда-сюда — и вроде как рулит… вверх-вниз… влево-вправо…
— А вдруг не паучки? Вдруг тоже что-нибудь такое… оттуда…
— А давай поймаем!
Поймали одну, стали на ней паучка искать. Не нашли. То ли спрыгнул, то ли самоликвидировался. А может, обратно в будущее слинял. А что? Грядушки же…
Глава 4,
Но отчёту меня получился — я тебе дам! Там и забота о ветеране, и встречи с ветераном… Улька чуть не разревелась от зависти. Мамке спасибо: навострилась на форумах на своих — такого наподсказывала… Всё ты, говорит, Проша, правильно делаешь, только редко очень. Лентяй ты, Проша! Тут даже врать незачем. Просто что бы с тобой ни стряслось — вноси в список мероприятий. Главное — умей оформить. Подрался? Пиши: провёл воспитательную работу с идеологически несознательным элементом. Результат — положительный. Или там отрицательный — если самому досталось…
Ну я примерно так и поступил. Учителка очень довольна была. Особенно её поразило, что мне Петьку Безотечества к общему делу привлечь удалось.
Прочла отчёт, отложила, принялась на меня смотреть. Смотрит и головой качает. А потом говорит, этак задумчиво:
— Может, в тебе педагог дремлет?
Ага, думаю, дремлет! И долго ещё дремать будет.
А Мундыч, конечно, клад. Золотое дно. Мероприятие многоразового использования. Вот только пива на него не напасёшься. Хорошо ещё, что у Петьки сеструха в минимаркете работает, а то ведь спиртные напитки малолеткам снова продавать запретили.