«Если», 2015 № 03
Шрифт:
«Стыдно признаваться, но я рада, что с этим пришлось разбираться тебе, а не мне. Я устала устраивать похороны».
— Язва, — проворчал он и улыбнулся.
«А теперь нам надо поговорить. Помимо очевидного, у меня для тебя плохие новости, хорошие и снова плохие, — сказала Диана и перевела дыхание. — Плохие новости, понятно, заключаются в том, что я мертва или умираю. Я от этого не в восторге, и ты тоже. Ты знаешь, что я хочу сделать и как. Это в моих медицинских распоряжениях. Я не хочу снова пережить это. Я помню Кристину и Джимми и
«Это первая плохая новость. Теперь хорошая. Стринг работает. Это заметно по мелочам, но он работает. Он говорит со мной мысленно, ну ты в курсе. То, чего ты не знаешь — это как я себя чувствую. Ко мне возвращается аппетит, Майер. Головные боли пока не отпускают, но становятся слабее. Я просто чувствую себя лучше. Не знаю, как это объяснить, но он работает. А теперь последняя плохая новость».
«Новый имплант не готов. Мастерская испортила слепок и микросхемы. Им придется начать снова — и даже после этого для завершения работы потребуется несколько месяцев».
«Мне жаль, Майер. Жаль, что мы не сделали так, как я хотела, — чтобы ты был первым. Сейчас уже слишком поздно. Мы близнецы. Мы кинули кости, и ты остался в проигрыше».
Диана взглянула на него. Казалось, она сейчас расплачется.
Она потянулась, чтобы выключить устройство.
«Мне жаль, Майер. Я люблю тебя, и мне очень, очень жаль».
Экран почернел.
Майер оттолкнул читалку. Окинул взглядом багаж сестры, ее вещи, ее зубную щетку с миленькой ручкой в виде котенка.
Затем он взял со стола ожерелье Дианы и надел через голову.
«Я слишком молод, чтобы умереть».
— Я слишком богат, чтобы умереть.
Майер подтолкнул свои медицинские документы, аккуратно сложенные в папку, по грязной столешнице к человеку, известному ему как Пун. Майер чувствовал, как пот течет по воротнику и заливает подмышки. Пот был плохим признаком. Его можно было трактовать по-всякому. Может, просто тропическая жара, а может, и лихорадка. Последнее означало бы, что он опоздал.
Пун безразлично отстранил папку и, вооружившись ножом и вилкой, с нарочитой неторопливостью доел ланч. Майер возился с тарелкой, размазывая по ней еду, но так ни к чему и не притронулся. У него не было аппетита, а от запаха съестного мутило.
Они сидели в тени навеса в одном из тысяч безымянных уличных ресторанчиков Джакарты. Легковушки, грузовики, мотоциклы и мопеды, перегруженные пассажирами, сумками и коробками, с ревом проносились мимо, всего в паре дюймов от них.
Посетителей кафе и поток машин разделяли только ржавеющие ограничители и декоративная железная оградка по пояс высотой.
В воздухе висел удушливый запах гари, бензиновых выхлопов и солярки, приправленный ароматом специй и океанской соли. Пун покончил с ланчем и отодвинул тарелку. Протер лицо и губы салфеткой, бросил ее на тарелку и лишь затем открыл папку.
Медицинские записи он попросту
Вчитываясь, Пун вытащил из кармана безрукавки сигарету и зажигалку. Прикрывая пламя ладонью, прикурил. Затем, откинувшись в кресле, сильно затянулся и выпустил из уголка рта струю дыма. В ноздри ударил приторно-сладкий запах ката. Пун уселся прямо и засунул листок обратно в папку. Вновь затянувшись, он ткнул пальцем в Майера сквозь дымное облако и заявил:
— Возможно, вы действительно слишком богаты, чтобы умереть.
Но затем, постучав по папке указательным пальцем, добавил:
— Однако, если судить по этому, вы, возможно, слишком бедны, чтобы жить.
Майер наклонился вперед, поставив локти на стол.
— Вы желаете получить деньги? Или мне искать другого посредника?
Пун некоторое время смотрел прямо в глаза Майеру, а затем покачал головой:
— То, что вы хотите, стоит очень дорого. Очень дорого, — повторил он, затушив сигарету об остатки ланча.
Майер взял папку со стола и отодвинул стул, делая вид, что готов уйти. Пун поспешно подался вперед и тронул Майера за локоть.
— Минутку.
Все его напускное равнодушие исчезло — он выпрямился и заговорил быстро и отрывисто:
— Хотите лучшего нейрохирурга в городе? Ничего не выйдет, — заявил Пун, махнув рукой. — Спросите у любого посредника и получите тот же ответ. Первый в городе хирург не занимается подпольным бизнесом. Лучшее, что вам предложат, — это, может, четвертого. Но я не такой. Я могу вам подыскать кое-что получше, чем номер четыре в списке. Вопрос в том, сколько вы готовы заплатить, чтобы остаться в живых.
Майер глянул вниз, на папку, лежащую на столе. Он вспомнил иглы, катетеры, морфин и эту чертову головную боль, сдавливающую череп, вгрызающуюся в мозг и не отпускающую…
— Все имеет свою цену, — произнес Майер и подтолкнул белую неактивированную дебетную карту по столу к Пуну. — Вот сколько я согласен заплатить.
Пун открыл мобильник и просканировал карту. На экране замелькали цифры. Карта была ликвидна и набита деньгами, но пока неактивна. Пун вернул карту и назвал имя. Майер поднес запястье ко рту, повторил имя и нахмурился, увидев всплывшие на дисплее результаты.
— Она номер три в городе, — возмутился Пун, — Она хороший врач.
Майер снова покосился на дисплей, а затем уставился на Пуна и покачал головой. Пун искоса взглянул на него и примирительно поднял руки:
— Ну ладно, может, она немного отошла от практики.
Майер зачитал вслух отрывок обзора:
— Ее руки трясутся, как осиновые листья, когда она берется за скальпель.
Заломив бровь, он окинул Пуна изучающим взглядом и вновь медленно покачал головой.
— Нет. Не эта. Я хочу врача получше, а не того, кто прикончит меня, пока я лежу на операционном столе.