Если б я был русский царь. Советы Президенту
Шрифт:
Что после этого говорить о евреях… В Египте еще в 1933 году в «Мыср ал-Фатат» был опубликован «черный список» еврейских торговцев. 30 мая 1948 года вышел декрет о секвестре «сионистской собственности». Во время «черной субботы» 26 января 1952 года была расхищена и уничтожена еврейская собственность на $ 25 млн. В 1956 году 2000 евреев были арестованы, 21 000 депортированы, их имущество в объеме $ 100 млн секвестировано. В ходе проведенной в 1961–1964 годах национализации из 850 владельцев конфискованной собственности половину составляли евреи. В 1967 году из 66 000 евреев Египта в стране осталось несколько сот чел. В Ираке в 1934 году прошла «деевреизация» госучреждений. В 1935 году были введены квоты для евреев-учащихся. В 1936–1937 годах в стране прошли еврейские погромы, а в 1941 году состоялся массовый погром в Багдаде. В 50 – 60-е годы собственность евреев была конфискована, и к середине 80-х годов из 125 000 евреев Ирака в стране осталось 200 человек. В Сирии из 30 000 местных евреев к концу ХХ века осталось около 400
Заметки на полях
Толерантность, Европа и кризис
Мы живем в удивительной Европе – Европе без войн. Даже те, кому сегодня шестьдесят, не знают, что такое бомбежки. Голод. Эпидемии. Стертые в прах города и выжженные деревни. Беженцы на обочинах дорог. Конфликты, разразившиеся в 90-х на Балканах, не в счет – они прошли мимо сознания большинства европейцев. Мы привыкли, что все проблемы решаются так или иначе, без того, чтобы гуманная, либеральная Европа перестала быть гуманной и либеральной. Это относится не только к странам, объединившимся в Европейский союз, но ко всей Большой Европе – Европе «от Атлантики до Урала», включающей и Россию – самую крупную европейскую страну, даже если не брать в расчет ее азиатские регионы.
Осенью 2012-го исполнится 73 года с того дня, как началась Вторая мировая война – последняя из тех войн, что затронули всех жителей Европы. ХХ век ей дорого стоил. Десятки миллионов погибших, сотни – искалеченных. Сотни и сотни миллионов изуродованных судеб. Что говорить о разрушениях и утратах в экономике, образовании, культуре! Те, кто выжил, сделали все, чтобы это никогда не повторилось, а Европа не просто возродилась, но стала лучше и чище, чем была до войны. Они добились многого на этом пути – беда лишь в том, что нет ничего вечного. Сегодняшние европейцы так привыкли к тому, что их окружает, что не замечают примет нового времени, свидетельств перемен куда более опасных, чем они кажутся на первый взгляд.
Обрушившийся на мир экономический кризис – не первый в истории, хотя перемен такого масштаба нынешние европейцы не застали – в конце концов, со времен Великой депрессии миновало более 80 лет! О том, что происходило в ходе того кризиса, к чему он привел и чем все это закончилось, написаны тома. Но кто читает энциклопедии и учебники?
Говорят, генералы всегда готовятся к прошедшей войне. Но это верно не только для них. Политики всегда готовы ответить на старые вызовы и зачастую не видят новых угроз. Иногда до тех пор, пока они не оказываются на пороге, грозя разрушить до основания все, на чем держится привычное существование стран и народов. В сегодняшней Европе одной из таких фундаментальных основ является уникальный, выстраданный веками опыт европейской толерантности. Понятие это означает отнюдь не только взаимоуважение и гармоничное сосуществование с соседями – единственный надежный залог мира без войн. Едва ли не главное, на чем держится толерантность, – гарантированная взаимная безопасность. Залог этой безопасности – готовность, оставив текущие дела и отбросив разногласия, объединиться для того, чтобы остановить любого, кто пытается выйти за принятые в цивилизованном мире рамки, – остановить мгновенно и жестко. Любые исключения, чем бы они ни оправдывались, смертельно опасны и обходятся слишком дорого.
Те, кто сегодня не замечает или не хочет замечать разрушения основ европейской толерантности – нетерпимости к иностранцам, роста ксенофобии, возрождения антисемитизма, часто ссылаются на экономический кризис. Когда конкуренцию сменяет жестокая борьба за выживание, мало кому есть дело до того, как «свои» относятся к «чужим». И уж совсем нет дела до того, что происходит за пределами Европы, каким бы эхом ни грозили эти конфликты отозваться в их собственных странах в ближайшем будущем. Эпоха кризиса – золотая пора для политических авантюристов и популистов, экстремистов и фанатиков. В недавнем европейском прошлом многие из них на волне кризиса, экономической разрухи и неуверенности населения в завтрашнем дне шли к власти и некоторые добирались до нее. Что было потом – хорошо известно нашим родителям. Мы же просто не помним этого – да и не очень хотим помнить.
Мы не любим вспоминать, что в 30-е годы ХХ века в Европе
Для обычного жителя обычной европейской страны проблема толерантности – за рамками его повседневных забот. Это не его проблема. Что ему в том, кто, кому и из-за чего угрожает, если это происходит далеко от его порога, даже если угрозы принимают характер ядерного шантажа? Но за терпимость к нетерпимости платить придется всем! И как по счетам Третьего рейха десятилетиями платила вся Европа, так завтра по счетам новых фанатиков придется платить всему миру. Мы часто говорим и пишем об общем для всех европейцев доме. Но означает это, помимо всего прочего, что проблемы европейской толерантности не могут быть решены на уровне отдельных стран.
Глава 20
Ксенофобия – опыт трех тысячелетий и практические выводы
В основе любой ксенофобии лежит конкуренция: экономическая, религиозная или политическая – борьба за влияние и ресурсы. Вытеснение и ограничение конкурентов, закрепление общин мигрантов в подчиненном положении – общее правило человеческой истории. Еврейские погромы, организованные греками в античной Александрии и Одессе 1871 года, были вызваны именно стремлением уничтожить конкурентов. В современных патриархальных обществах, где доминирует кочевой уклад, ограничения и притеснения часто испытывают оседлые земледельцы и горожане (в Афганистане, Мавритании, суданском Дарфуре). В земледельческих культурах – кочевые группы (цыгане, гонги Индостана). В городской среде – мигранты. В конфессионально ориентированных обществах – последователи новых или доминировавших в прошлом культов. В новое и новейшее время в Восточной Европе в борьбе за власть, связанной с установлением режима доминирования «аборигенной» национальной группы, магнаты XVI столетия (Хмельницкий) или националистические правительства ХХ века (Скоропадский, Пилсудский и другие) использовали для давления на горожан-«инородцев» (евреев, немцев, поляков, русских) крестьян и люмпенизированные городские слои, состоящие из бывших крестьян. «Хмельнитчина», петлюровщина и Бабий Яр имеют общие корни. Средневековые «запреты на профессию», не позволявшие еврейским профессионалам (оружейникам, кожевенникам, строителям, ткачам, ювелирам или врачам) конкурировать с цеховыми мастерами, по сути своей ничем не отличаются от «процентной нормы», призванной минимизировать число евреев с высшим образованием. Норма эта, законодательно закрепленная в России до 1917 года, а в СССР – неформальный, но действенный инструмент послевоенной политики государственного антисемитизма, не является отечественным изобретением: в США «процентная норма» практиковалась университетскими корпорациями, включая Гарвард, до 60-х годов ХХ века.
Уникальной «лабораторией» ксенофобии, ее последствий для обществ и государств, ее практикующих, и противостояния ей является история евреев. Антисемитизм – древнейшая из известных форм ксенофобии – возник одновременно с еврейской диаспорой – первой в истории человечества, история которой насчитывает почти 3000 лет. Как следствие, еврейские традиции включают нормы и правила поведения этно-конфессионального меньшинства в диаспоре и совместного проживания различных групп, позволяющие минимизировать потенциальные конфликты между ними. Еврейские первоисточники включают, в частности, такие поведенческие императивы, как: «Не делай другому того, чего не желал бы от него для себя», «Все евреи ответственны друг за друга», «Если не я за себя – кто за меня? Но если я только для себя – тогда зачем я?».
Сходные с антисемитизмом фобии возникли и распространились, особенно в новое и новейшее время, в отношении столь различных национальных групп, как армяне, китайцы или индийцы. Это касается также этно-конфессиональных меньшинств, включая парсов, бахаистов, христиан Ближнего Востока и Африки, etc. Проблема ксенофобии, таким образом, не сводится к особенностям евреев как народа, но подчинена общим закономерностям развития человеческого общества. Трагическим примером этого является геноцид армян в Турции при «младотурках», а также повторивший в мельчайших деталях еврейские погромы китайский погром в Благовещенске, спровоцированный «Боксерским восстанием». Распад колониальных империй во второй половине ХХ века привел к взрывному росту трайбализма и местного национализма, следствием которых стали преследования меньшинств: выходцев из Британской Индии в Восточной Африке, ливанцев и сирийцев в Западной Африке, китайцев-хуацяо в Индонезии, Малайзии и Вьетнаме, белых фермеров в Зимбабве. Распространение политического исламизма практически уничтожило христианские общины Ирака и Палестины и поставило под вопрос перспективы выживания христианства не только в Судане, но и в таких странах, как Египет и Ливан, а в случае успеха противников режима Асада – и в Сирии.