Шрифт:
Глава первая
Я падаю вниз. Лечу с немыслимой скоростью в чёрную, страшную бездну, пытаясь руками за что-то ухватиться, но всё тщетно. Они отказываются меня слушать, и от чувства неминуемой гибели ужасно щемит сердце. Даже когда открываю глаза, и до меня доходит, что это всего лишь сон, боль в сердце не унимается. Стеклянным, пустым и невидящим взором устремляюсь в потолок, понимая, что заснуть больше не получится. Но и подниматься нет никакого желания. Однако, тупая боль в груди заставляет меня всё же это сделать. Тогда я осторожно, чтобы не потревожить жену, стягиваю с себя одеяло и поднимаюсь. Прикрыв за собой дверь
– Значит, больше половины должно остаться!
Мелькнуло в голове. И точно, в полке над раковиной стояла бутылка с недопитой водкой. Недолго думая, я налил полстакана и залпом опрокинул, занюхав тыльной стороной ладони.
– Ну и долго так будет продолжаться?
Услышал за спиной я голос жены.
– Прости, дорогая! Ты ведь не хочешь, чтоб любимый твой скончался в расцвете лет? Нет?
Глядя в лицо супруги, спросил я и, не дождавшись ответа, продолжил:
– А это может случиться в любой момент, если только я не похмелюсь. Снятся какие-то кошмары, да и сердце жмёт, не в мочь.
– Ты на время смотрел, прежде чем пить?
Присаживаясь на табурет у кухонного стола, опять спросила она. Заглянув в прихожую, я с ужасом увидел на часах два часа ночи.
– Ты, по-моему, любимый, уже перепутал день с ночью. И вообще, нам стоит серьёзно поговорить о нашем будущем. Так как я тебя днём последнее время трезвым не вижу, сейчас самое подходящее время для этого.
Спокойным голосом произнесла жена. Почесав голову, я заглянул снова в шкафчик, но уже за сигаретами, лежащими там. Вытащив пачку, снова закурил и уселся рядом на табурет, показав тем самым, что готов к разговору.
– Ну, так как мы дальше будем жить? Ты не ответил мне.
Повторила она свой вопрос и, кашлянув, видимо, от дыма, добавила:
– Я с таким положением дел не готова мириться. Мало того, что ты каждый день пьёшь, ты ещё толком и не работаешь. Нельзя же назвать работой твои временные калымы? Что это за работа? Тому что-то подвёз, от того что-то увёз. Ты знаешь, я никогда не вмешивалась в твои дела, но сейчас не то время. Пойми, на дворе 2002 год. В данный момент на одних калымах не проживёшь и далеко не уедешь. Надо заняться чем-то серьёзным, хотя бы для того, чтобы прокормить свою семью. Ты ведь неглупый мужик у меня. И сам понимаешь, что выпивка – не выход из положения. Она лишь усугубляет нашу общую проблему. А проблема у нас одна – как жить дальше?
Вернулась она к тому, с чего и начала разговор. То, что необходимо было срочно что-то предпринимать, я и сам прекрасно знал. Но никак не думал, что жена поднимет этот вопрос в такой неподходящий момент.
– А когда он будет подходящий?
Подумал я про себя, но вслух ответил:
– Светик! Ты меня знаешь, как никто другой. Дай мне на раздумье ещё два дня. Мне нужно, во-первых, выйти из запоя, а во-вторых, немного пошевелить мозгами.
Жена, тяжело вздохнув, поднялась с табуретки, налила в кружку холодной
– Давай не затягивай с этим вопросом. И долго не сиди с открытой форточкой, простудишься. А вообще, закругляйся. Пойдём спать!
С этими словами она вышла из кухни, оставив меня одного. Посидев ещё минуты три, я было потянулся опять за водкой, но остановился.
– Тихо! Тихо! Витёк, не пыли. Ты же только что пообещал завязать с этим делом, а тянешься за стаканом.
Вспылил я сам на себя, хотя внутри что-то сильно подмывало нарушить данное обещание. Чтобы сдержаться, я зажёг газ, поставил на него чайник и в который раз за ночь закурил. Мысли скопом лезли в нетрезвую голову, но мне всё-таки удавалось их более-менее сортировать по значимости. В том, что бросить пить являлось первоочередной задачей, не было никакого сомнения. Всё остальное не могло решиться без этого.
– Надо же, как повернулась жизнь!
Думал я, наливая чай.
– Шальные девяностые пролетели в один миг. Для кого-то они были бедствием, а кому-то принесли немалое состояние. Ума бы по больше в те годы. Ведь столько денег заработал на водке! В одной области купил, в другой продал, а разница в кармане. Главное, как говорил Остап Бендер, не вступать в конфликт с законом. А профукал всё в один миг. Что сейчас осталось? Старая «девятка»? Ладно, главное – не паниковать. Выберемся, бывало труднее. Хотя, если честно, труднее, наверно, не было.
Цедя из кружки горячий чай, я перебирал в уме всевозможные варианты для заработка. Устроиться, опять на завод? Какой смысл, когда оттуда все бегут? Мало жены, получающей за свою работу гроши? Нет, это не выход из положения. А что остаётся? Ехать в Москву на заработки? Как сосед? И здесь меня осенило: – «А что сосед? Плохо живёт? Во-первых, хочешь, не хочешь, а с бухлом придётся завязать, иначе финал будет где-нибудь в канаве, а во-вторых, постоянный заработок. Всё, дай бог до завтра дожить! Зайду к Коле, узнаю по поводу работы». Остановившись на этих мыслях, я встал из-за стола, сполоснул кружку и пошёл спать. К этому времени водка немного успокоила щемящую боль в сердце, и я, поворочавшись, минут десять, заснул. Ночь показалась длинной, но всё-таки прошла. Проснулся я от запаха жареной картошки доносившегося с кухни. Не раздумывая, встал с постели и направился туда. У плиты, ворочая картошку, стояла жена.
– Чего не на работе?
Входя на кухню, хмуро пробурчал я.
– Ты или ещё не проснулся, или от водки с ума спрыгнул, забыв дни недели. Сегодня же суббота.
Ответила мне Светлана.
– А где ребёнок?
– Ну что, он дома будет сидеть? Время одиннадцатый час. Позавтракал и убежал к друзьям. Пошёл и ты умываться да к столу.
Я зашёл в ванную, почистил зубы, умылся, выбрился и вернулся на кухню.
– Ну вот! Теперь на человека стал похож!
Улыбаясь, заявила жена.
– А кем был?
Присаживаясь за стол, недоумевая, переспросил я.
– У Дарвина из кого получился человек? Вот в твоём лице и повторяется эволюция.
– Значит, для науки я ещё не потерянный экземпляр?
Светлана поставила на стол тарелку с картошкой и, засмеявшись, добавила:
– Нет, нет, не переживай! Ни для науки, ни для меня с сыном ты не потерян, так что ешь спокойно. Медленно пережёвывая жареный картофель, я смотрел на жену, не зная, как она отнесётся к моей новой затее по поводу Москвы. Ночью, не раз просыпаясь от преследовавших меня кошмаров, я с трудом боролся с желанием похмелиться. Но зато было время подумать о работе. И сейчас решил поделиться с ней окончательно созревшими соображениями.