Если бы ты знал
Шрифт:
– Да, это сотрясение. Ложитесь. Будем наблюдать.
– Ложиться в больницу? – уточнила я с ужасом.
Мне сразу предложили:
– Можете отказ написать.
Я начиталась за утро интернета и понимала, почему она не настаивает.
– Если это небольшое сотрясение, то все пройдет за день? Так?
– Да. Скорее всего. Но никогда нельзя исключать осложнение, – сказала доктор.
У меня пересохло во рту.
– А что будут делать в больнице?
– Капельницу поставим питательную.
Я смутно представляла
– Да поезжайте домой. Нет разницы: здесь лежать или в своей кровати. Если станет хуже, вызовите скорую.
Она подтолкнула мне бумагу отказа, и я заполнила форму.
Мы вернулись домой без рвотных эпизодов, но с рекомендациями врача. Нельзя читать, смотреть телевизор, играть на телефоне. Постельный режим и покой. Для Митьки с шилом в попе – это невыполнимо. Для меня – это ад.
В здоровом состоянии я бы не удержала его в постели. Но ему было плохо по всей видимости. Поэтому Митька согласился на сказку. Я прочитала ему штук семь и охрипла к чертям. На выручку пришли аудиокнижки. Я начала думать, что все будет хорошо, но между Золушкой и Сивкой-буркой его опять стошнило.
Митя вырубился, едва пробило восемь вечера. Я поправила все подушки, чтобы на этот раз не было никаких падений. Но они не понадобились. Я почти не спала, потому что ночью стало хуже. Митька метался, его стошнило несколько раз. Я перепугалась и вызвала скорую. Приехали две девочки. Митя к этому времени уже крепко и сладко спал. Они осмотрели его кое-как сонного и по-человечески посоветовали:
– Лучше утром сами приезжайте ложиться. Сейчас только измучаетесь оба.
– А если у него обезвоживание? – выдала я свой новый страх. – Его слишком часто тошнит.
Девушка осмотрела Митю еще разок и спросила:
– В туалет ходит?
– Да, перед сном точно ходил, – припомнила я.
– Дробное питье по ложке?
– Да-да, как и велели. Но его все время тошнит.
– Нет у него обезвоживания. Это просто слабость. Но если хотите, мы вас заберем в стационар.
Я чувствовала себя полной дурой, подписывая второю за сутки отказную от госпитализации. Зато твердо решила, что утром точно поеду с Митей ложиться в больницу.
Я собирала вещи, таскаясь по квартире, как призрак. Митя спал хорошо, а меня трясло от переживаний. Я написала папе, который все еще был на смене.
Будем в больницу ложиться утром.
Все плохо? – ответил отец моментально.
Спит. Не тошнит пока. Но и вчера до вечера было нормально. Я с ума сойду, а так хоть врачи рядом.
Не дождавшись ответа папы, я уснула калачиком около сына. Меня разбудил звонок. Не глядя, я сняла трубку и что-то промычала.
–
– Нет. А сколько времени?
– Восемь. Я тут подумал и записал тебя к знакомому педиатру. Она крутая. Мы работали на скорой, но она ушла в частную клинику. Сгоняй на прием. Если ничего хорошего не скажет, то оттуда сразу в больничку поедешь сдаваться.
Я мрачно усмехнулась.
– Ты вроде на скорой работаешь, пап, а так не любишь больницы.
– Потому что делать там нечего. Я в них бывал, ребенок, и не советую повторять. Отвезти вас с Митькой? Я освободился как раз.
– Лучше домой поезжай спать, – отказалась я. – Мы сами справимся.
– Отзвонись мне, пожалуйста, после приема. Я волнуюсь.
– Хорошо.
Митя проснулся, пока мы разговаривали.
– Это деда? – спросил он.
– Да. Записал тебя к врачу. Поехали?
– Неееее. Не хочу опять, – захныкал он.
– Надо, Мить.
Это я еще не сказала ему про больницу. Папин волшебный педиатр вряд ли вылечит нас за один прием.
– Пить хочу, – пожаловался Митя и потянулся к чашке на тумбочке.
Я выдрала у него и стала поить с ложки. Он снова захныкал. Я разрешила сыну сделать три маленьких глотка.
– Прости, сладкий. Нельзя много. Вдруг опять стошнит.
Митя сглотнул. Всем своим видом он был не согласен, но спорить не стал.
Мы быстро собрались и поехали в клинику. Прием был назначен на девять. Я прихватила больничную сумку и молилась, чтобы Митьку не тошнило в машине.
Обошлось. Ребенок смотрел в окно и выглядел почти здоровым. Только щеки впали как будто, и бледность оставалась.
Я совершенно не выспалась и теперь рулила, как робот. Даже кофе не попила, но стресс бодрил куда лучше. В больницу возвращаться ужасно не хотелось, но рисковать здоровьем сына я не собиралась.
Пытаясь свыкнуться с этой перспективой, я припарковалась у крыльца клиники. Митя сидел тихонько всю дорогу. Он вышел по команде, держал меня за руку и озирался в незнакомом месте. Я сжимала сумку, в которой снова был чрезвычайный набор одежды и салфеток.
– Если будет тошнить, скажи. Побежим в туалет, – предупредила я сына.
Он что-то промычал, соглашаясь. Разумеется, мы вряд ли успеем, даже если Митя предупредит. В последнем я тоже сомневалась.
Мало мне было переживаний о сыне. Еще и на ресепшене огорошили.
– К сожалению, Наталья Петровна не сможет вас принять, – проговорила милая девушка из-за стойки, виновато улыбаясь.
– Как не сможет? Нас записали к ней на девять.
– Ваша запись была оформлена рано утром. Простите, мы не смогли предупредить заранее.
Вежливые объяснения обескураживали меня не хуже вчерашнего грубияна на рентгене. Я окончательно растерялась и от страха наехала на бедную девушку.