Если бы ты знал
Шрифт:
– Только сплошное потрясение мозга, вызванное тревогой и врачами.
– И бесконечной рвотой, – добавила я.
– И ей, да. Парень и на кровати крутился, потому что живот болел. Так что падение – это следствие, а не причина.
До меня наконец дошло, что нет никакого сотрясения. Сразу улетучились страхи о последствиях травмы, гематоме в мозге, осложнениях в виде отклонения в развитии. Железный прут напряжения, который торчал у меня в спине, рассосался в одночасье.
Я расслабилась, плечи
– Ничего себе.
Илья тактично дал мне минуту прийти в себя. Он что-то записывал в наш файл на компьютере. Митька остыл к паровозу и горилле, вернулся ко мне.
– Ну чего там? – поинтересовался он. – Жить буду?
Илья снова прыснул. Я давно привыкла к таким выражениям. Что тут поделать? Сама виновата. Парень знает все мои словечки.
– Будешь, – успокоила я сына. – Возможно даже, что долго и счастливо.
– Не исключено, – подтвердил мое предсказание Раевский. – Вам самое главное сейчас, Дмитрий Евгеньевич, много пить.
– Так мама не дает, – нажаловался он на меня моментально. – Дает ложку, как издевается. Это же не суп. А если глотну, то ругается и выдирает чашку.
Я стала оправдываться.
– Его тошнило после каждого глотка. Я боялась обезвоживания.
– Сразу тошнило? – уточнил Илья.
– Нет. Минут через двадцать.
– Тогда не будет обезвоживания. Вода транзитом в желудке. Ей не надо перевариваться.
– Я же говорил! – тоном всезнайки вставил Митя.
Хотя ничего он не говорил. Вчера только ныл и спал.
– Мама правильно все делала, – поддержал и меня Илья. – Дробное питье должно помочь, если рвота сильная.
– А меня и не рвет больше.
Раевский приподнял бровь.
– Кстати, да. Вы тут уже полчаса… И ни разу.
– В машине тоже не тошнило, – добавила я и с надеждой предположила: – Может, ему лучше?
–
Не исключено. Если захочет есть – дела налаживаются. Но питание тоже дробное. Для начала бульон, каши, тушеные овощи.
– Овощи – отстой, – вклинился Митька.
Раздосадованный диетой, он стал изучать палочку, которой Илья прижимал его язык, когда смотрел горло. Я хотела отобрать, но Раевский сделал знак, что все нормально.
– Несладкие сухари из белого хлеба можно.
– Сухарики люблю.
Я закатила глаза и сказала:
– Мы не в ресторане. Будешь есть, как положено.
– Скучно. – Митька отбросил палочку и потянулся к фонендоскопу, который висел у
Ильи на шее.
Раевский снова не стал отказывать ребенку. Он снял с себя фонендоскоп и отдал Мите.
– Сломает, – предсказала я.
– Вряд ли. Зато развлечется. Я записал все рекомендации по еде.
Я
– Стой, – выпалила я, обращаясь к Илье.
– Обязательно? – засмеялся он. – Можно я посижу, пока дописываю хотя бы?
Я не обратила внимания на его хохму. Мне не до шуток сейчас.
– Если нет сотрясения, значит… ему можно мультики, игрушки, книжки.
– И телефон поиграть, – закончил за меня сын. – И ютуб!
– Можно, конечно, – разрешил нам все Илья и очень педагогично добавил: – Но в пределах разумного. Ютуб вообще много смотреть нельзя. Мозги гниют.
Митя, который был расположен к доктору, моментально уволил его из приличных людей.
– Вы тоже скучный, – приговорил он Раевского. – Как все взрослые. Только деда прикольный. Он водит медицинскую тачку, как Доминик Торетто.
Просить сына помолчать я не стала. От этого будет только хуже. Нам лучше скорее уйти.
– Это все рекомендации? – спросила я у Ильи.
– Пробиотики не назначаю. Если рвота не прекратится, а боли усилятся, то позвони мне. Я запишу на срочный прием. Или зайду…
– Уверена, все будет хорошо. Спасибо.
Не хватало мне еще визитов этого… В общем, нам пора уходить.
Я протянула руку за назначением. Илья отправил его в печать и выдал мне.
– А бланк на оплату? – вспомнила я.
Илья покачал головой, но я не собиралась принимать его милостыню.
– Выпишите квитанцию, Илья Викторович, – проговорила я с нажимом. – Вы нам помогли. Работа должна быть оплачена.
Он не стал спорить и быстро оформил бумагу.
– Могу я спросить, Ева, – начал Илья, едва я поднялась и протянула сыну руку.
– Нет! – оборвала я его. – Спасибо за прием. Нам пора.
– Пока, – успел крикнуть Митька, которого я скорее вытолкала за дверь.
Мы чуть не сбили девушку с дочкой, которая стояла у двери. Видимо, следующие пациенты. Я извинилась и скорее помчалась с сыном по коридору к кассе.
Глава 3. Страх и надежда
Я тряслась, пока оплачивала прием. Все время оглядывалась, как уголовница. Боялась, что Илья последует за нами, украдет Митьку, и я их больше никогда не увижу.
Раевский заговорил мне зубы в кабинете. Я совсем забыла, что он обладает обаянием на грани с гипнозом. Я снова поплыла, как пять лет назад, и забыла, что должна ненавидеть его и опасаться.
Стоит признать, подонок выглядел еще лучше, чем вещал. Илья возмужал, плечи как будто стали шире, волосы гуще, а глаза ярче. Это я развалилась на части после родов и кормления. Декрет, совмещенный с учебой и работой, сделал из меня чучело панды. Вечно лохматая, помятая с кругами под глазами от хронического недосыпа.