Если любит – поймет
Шрифт:
— Эл! — кричу я, вскакивая со стула.
— Что? — Она поднимает на меня глаза.
— Скажи честно, что ты обо всем этом думаешь, — настойчиво прошу я, охваченная каким-то гадким чувством — не то страхом, не то раскаянием.
— Ты обидишься, — отчетливо произносит Элли.
— Не обижусь, — хныкаю я, вцепляясь в ее руку. — Не мучай же меня — говори!
— Ладно. — Элли решительным движением отодвигает чашку и складывает перед собой руки на столе. — Если честно, я вообще тебя не понимаю. Разумеется, не одобряю твоего поступка… и мне жаль Деннарда.
Я в изумлении приоткрываю рот, но не произношу ни звука и тяжело опускаюсь на место.
— Почему? — спрашиваю я убитым голосом.
— Да потому, что ваша любовь окрылила его, подарила ему столько сил и новых идей, — взволнованно выпаливает Элли. — Потому, что и ты, когда стала с ним встречаться, на глазах расцвела! И потому, что я совершенно не вижу причин для вашего разрыва. Ты смешала все в кучу, навыдумала бог знает что, обидела неплохого парня и измучила себя. На пустом месте!
— Как это на пустом? — Я растерянно качаю головой. — А все эти грязные истории, а Вайнона? Почему он не сказал мне, что встречался с ней?
Элли с чувством шлепает по столу рукой.
— Да мало ли почему! Он совершенно не обязан рассказывать тебе о ней.
— Даже когда догадался, что именно она, та самая Вайнона Хоулден, изводит меня на работе?! — восклицаю я.
— По-твоему, ему следовало упасть перед тобой ниц и взмолиться: прости, что у нас с Вайноной был роман?
— Да как он вообще мог сойтись с такой?! — возмущенно спрашиваю я.
— Она что, старая дряблая уродина? — интересуется Элли, хоть я сто раз говорила ей, что Вайнона примерно наша ровесница.
Злобно соплю.
— Нет, совсем наоборот.
— А за пределами офиса ты когда-нибудь ее видела?
— При чем здесь это?
— При том! — Элли наклоняется вперед. — Бывает, на работе человек строгий и деловитый или там мрачный и высокомерный, а в кругу друзей — душа компании. К тому же характер иногда меняется с возрастом или под влиянием каких-то обстоятельств. Быть может, они встречались много лет назад, когда оба — особенно Вайнона — были совсем другими? Или Деннарда околдовала ее красота? Иной раз мужчины настолько теряют голову, что недостатков в женщине просто-напросто не видят! Во всяком случае, первое время.
Слушать ее рассуждения до жути неприятно, но они — что уж тут говорить! — не лишены смысла. По моей груди растекается, затопляя все прочие чувства, липкий холодный стыд.
— Если бы ты просто попросила его рассказать, где они встретились, не сомневаюсь, он все выложил бы как есть, — более и более расходясь, говорит Элли. — С другой же стороны… — Она пожимает плечами. — Все это настолько естественно. Деннард здоровый, молодой, интересный мужчина. Было бы странно, если бы до тебя у него вообще никого не было. — Она смотрит на меня с прищуром. — Сама же ты тоже не жила монахиней.
Вспоминаю, как, когда полмесяца спустя Кристофер на пару дней приехал из Мексики, мы поднялись с постели только под вечер, прозанимавшись любовью полночи и целый день, даже не отвечали на звонки, и густо краснею.
— Да, но… сегодня одно наложилось на другое, — бормочу я виноватым голосом. — Сначала Вайнона увидела фотографию, потом Максуэлл сказал про постельную сцену, потом еще эта дурацкая передача про любвеобильных звезд… Я совсем лишилась рассудка.
— Да, насчет звезд, постельных сцен и грязных историй… — произносит Элли почти с обидой. — Что ты находишь в поведении Деннарда грязным?
Я качаю головой.
— Может, я неправильно выразилась, но вся эта ваша жизнь… — Кривлюсь. — Людям кино, да и вообще творческим личностям, ничего не стоит с кем-то сойтись и разойтись.
Элли испепеляет меня взглядом.
— Ты уверена?
Усмехаюсь.
— Об этом же кругом рассказывают.
— А может, все наоборот? — протяжно и многозначительно говорит Элли. — Может, творческим личностям не легче, а намного сложнее? Легко тем, кто ни о чем не задумывается, не умеет глубоко чувствовать. Ездит себе на нелюбимую работу, спит с осточертевшим мужем или женой и, чтобы было поменьше хлопот, ничего не пытается изменить. Люди же искусства не боятся ни поисков, ни страданий.
— Естественно! Поэтому-то и способны выскочить замуж всего на пятьдесят пять часов!
— Это уже крайности, частные случаи! — возражает Элли. — У кого-то бывает и так, верно, но есть и другие примеры, однако о них молчат — публике подавай скандал, сенсацию, что-нибудь этакое! Тихие нормальные отношения никому не интересны, поэтому мы о них и не слышим.
Мне не сидится на месте. Я вскакиваю и начинаю мерить кухню шагами.
— Допустим, все так. В любом случае это немыслимо: знать, что твой мужчина руководит постельной сценой, и радоваться. Нет уж, не нужна мне такая любовь!
Элли качает головой и смотрит на меня так, будто не верит, что перед ней я.
— А это уже чистой воды эгоизм, вот что я тебе скажу!
— Эгоизм?! — Я останавливаюсь, прижимаю руки к груди и наклоняюсь вперед. — По-моему, это нормальные чувства живой здоровой женщины! — Признаться, у меня внутри все громче говорит некий протест, но я стою на своем по инерции.
— Не здоровой женщины, а избалованной девчонки, — произносит Элли, уже не боясь, что я обижусь. — Которая желает, чтобы все внимание сосредотачивали на ней одной.
Я смотрю на нее широко распахнутыми глазами.
Она усмехается.
— Тогда ищи себе такого, который сможет дни напролет сидеть у тебя под боком и любоваться только тобой!
— Что?! — восклицаю я. — Что-то я ничего не пойму…
— Чего тут непонятного? — Элли смотрит мне прямо в глаза, и у меня возникает чувство, что ее взгляд проникает в мою душу. — Взрослые здравомыслящие люди умеют уважать друг друга, принимают партнеров со всеми изъянами, дурными привычками и профессиональными особенностями, — говорит Элли. — Да, возможно лучше, когда киношники сходятся с себе подобными. Но случается же и по-другому. Николас Кейдж, например, женат на официантке. И вроде бы весьма счастливо.