Если он грешен
Шрифт:
Послышались негромкие раскаты грома, и женщина побледнела.
— Видите? Видите, что она делает?
Пенелопа выглянула в окно. В небе висела одинокая грозовая туча. Выглядела она зловеще, но накрывала только этот дом и соседний, дом покойной миссис Петтибоун. Пенелопа снова посмотрела на девочку и увидела смятение в ее синих глазах. Взяв девочку за руку, она привлекла ее к себе и обняла другой рукой за плечи. Краем глаза она заметила, что Эштон опустился на кушетку. Было ясно: в присутствии этой женщины он стоять не собирался, ибо у него
— Вы думаете, что это сделала такая малышка? — спросила Пенелопа, взглянув на женщину.
— А кто же еще? Только не думайте, что я сразу в это поверила. Вначале я говорила себе, что это просто совпадения. Но совпадений было слишком много. И тогда, поразмыслив над тем, что обо всех вас говорят, я поняла, что так оно и есть. Ну, она ваша. Я больше не собираюсь держать при себе это отродье сатаны. Ой! — Она оглянулась и обнаружила, что семеро мальчишек, стоявших у двери, уставились на нее с презрением. — Они все — такие же?
Пенелопа думала, что ответить, а все мальчики тем временем уже вошли в комнату. Покосившись на женщину, они подошли к маленькой девочке и обступили ее. В тот же момент Пенелопа снова посмотрела в окно и заметила, что грозовая туча внезапно рассеялась. Взглянув на женщину, она спросила:
— Как зовут вашего ребенка? — Ей хотелось, чтобы эта дама поскорее ушла — она и так уже сказала слишком много жестоких слов.
— Джуно. Квентин велел именно так назвать ребенка, если родится девочка. Он хлопал меня по животу и все время разговаривал с ней. Он ее и проклял. Теперь я это точно знаю. Ну, теперь он может забрать ее себе. Захочет — оставит на ней проклятие, захочет — расколдует ее, мне все равно.
— Вы можете уходить, — сказал Делмар, положив Джуно руку на плечо. — Она теперь наша. А вы уходите.
К удивлению Пенелопы, женщина тут же ретировалась.
— Джуно, ты знаешь, как зовут твоего папу? — спросила у девочки Пенелопа, заглядывая ей в глаза.
— Да, знаю, — ответила малышка. — Он раньше часто навещал меня и маму, но однажды он пришел в тот день, когда у мамы был другой друг. Папа ушел, но сказал, что всегда будет любить меня. И еще он сказал, что однажды вернется. Он придет сюда? Он узнает, где меня искать?
— Конечно, придет, — ответила Пенелопа. Она знала: какими бы легкомысленными ни были ее родственники, своих детей они любили. По-своему. Жаль только, что они предпочитали любить их на расстоянии, а сами тем временем предавались холостяцким забавам. — Тут живут еще трое мальчиков, но с ними ты познакомишься попозже. Они все тебе о себе расскажут. А теперь мы должны найти место, где ты будешь спать.
— Простите из-за грома. Я не хотела, — прошептала Джуно.
— Не волнуйся, дитя мое. Мы тут к таким вещам привыкли. — Пенелопа посмотрела на мальчиков: — Нужно сделать кое-какую перестановку, чтобы у нее была своя комната.
Септимус подошел и взял сумку Джуно.
— Мы об этом позаботимся, Пен.
Когда все ушли, Пенелопа тяжело опустилась на кушетку и закрыла глаза. Эштон обнял ее за плечи, и она, прижавшись к нему, с трудом подавила желание поплакать у него на плече. Прошло три года с тех пор, как в последний раз в этот дом приводили ребенка, и она уже успела забыть, как это все тяжело и больно.
— Так всегда бывает? — спросил Эштон.
— Почти всегда.
— Ты действительно думаешь, что девочка имеет какое-то отношение к грозовой туче?
— Вполне возможно. Туча ведь рассеялась, верно? Она исчезла в тот момент, когда в комнату вошли мальчики.
Эштон тихо вздохнул:
— Ах, Пенелопа, я уже и не знаю, во что верить.
— Тебе не надо ни во что верить. Достаточно знать, что все они — всего лишь дети, а не отродье дьявола.
Эштон поцеловал ее в лоб.
— Я это знаю, не сомневайся. Кто-то, однако, должен научить твоих сородичей предохраняться.
Пенелопа вдруг рассмеялась и заявила:
— Говорят, что мы как кролики. То есть очень плодовиты. Так что, возможно, мои родственники не очень-то виноваты.
Эштон вдруг представил Пенелопу округлившейся, с его ребенком в животе. И радость, которую он при этой мысли испытал, не на шутку его напугала. Пытаясь как-то отвлечься от таких опасных мыслей, он вскочил на ноги и заявил:
— Полагаю, такое событие следует отпраздновать. Я имею в виду появление этой малышки.
Пенелопа со вздохом покачал головой:
— Нет, не думаю. Мать сбыла с рук своего ребенка… Едва ли это повод для праздника.
— Нет, конечно, не повод. Но мы можем сказать девочке, что хотим отметить ее появление в «Хижине Уэрлока». То есть… отметить пополнение семьи. — Эштон наклонился и поцеловал Пенелопу в губы. — Доставай лучшую посуду, лучшие скатерти, и вы все переодевайтесь в свои лучшие наряды. А я поеду и привезу еды. Устроим настоящий пир.
Пенелопа проводила его взглядом и покачала головой. Конечно, идея была замечательная, но никогда ведь не знаешь, как к этому отнесется ребенок. У детей свои взгляды на жизнь. Однако Пенелопа решила, что рискнуть все-таки стоит. Праздник в честь Джуно поможет ей почувствовать, что она здесь желанна, что ее принимают такой, какая она есть.
— Все прошло куда лучше, чем я ожидала, — сказала Пенелопа. Она сидела на ковре в своей спальне рядом с креслом, в котором устроился Эштон. — Джуно выглядела такой счастливой…
— И это хорошо уже хотя бы потому, что дождь нам сегодня не грозит. — Эштон ухмыльнулся, когда Пенелопа рассмеялась. — Знаешь, мне все еще с трудом во все это верится.
— И мне тоже. Хотя я слышала об одном нашем предке, который умел такое делать. К несчастью, его сожгли на костре.
— Сожалею… — пробормотал Эштон. Он встал, взял с кровати подушки и положил их на пол. Усевшись на ковер рядом с Пенелопой, он протянул ей руку: — Иди ко мне.
Она устроилась поудобнее в его объятиях и, тихонько вздохнув, прошептала: