Если путь осязаем

Горн Ника

А вот почему Марк выбрал Киру? Почему он без тени сомнения принял ее в свой дом, пошел против матери и всячески ее оберегал? Это так и осталось загадкой. Он мог позволить себе любую.

В девушке тогда не было ни толики сочащейся тридцатипятилетней сексуальности, запечатленной знающей вкус удовольствия Кирой в первоклассном фотоархиве, ни женской мудрости, ни материнской заботы. Сплошная застенчивость, хрупкость, легкость походки, звонкая улыбка, ямочки, крепкая не по годам воля и жесть характера, помноженная на огромное желание добиваться всего самой. Хотя стоит признать, с поддержкой такого мужа, как Марк, добиваться было довольно просто.

Скоро освоив новую роль гражданской жены, Кира принялась строить планы, а Марк с удивительной

готовностью бросался их реализовывать. Молодой человек, несмотря на свой лидерский нрав, старался ни в чем не перечить своей избраннице. Но Кирина эмоциональная незрелость, вечное желание какого-то движения, обиды, что это движение не происходит с желаемой скоростью, острое недовольство немыми упреками гражданской свекрови не позволяли приступить к формированию даже фундамента их семейных отношений. Кира часто плакала ни с того ни с сего. Причин не объясняла. Понять ее было невозможно. Несколько раз девушка взрывалась, собирала вещи, хотела уйти, но Марк всегда останавливал ее. Обнимал крепко-крепко, и Кира затихала. Да, и идти ей было некуда.

После подобных сцен девушка подолгу стояла у окна. Не плакала, просто смотрела куда-то вдаль. Марку было тревожно за нее в такие дни. Он даже не догадывался тогда, куда она так пристально смотрит. Много позже муж узнал, что там вдалеке виднелся кусочек дома Германа. Того самого Германа, которого она так ждала, которого искала во всех мужчинах всю свою жизнь.

В моменты нервных срывов девушка то и дело брала в руки шкатулку, любовалась ей, перебирала бусины от сломанного маминого ожерелья, ставила ее на самое видное место в комнате, не позволяла никому к ней прикасаться. Пару лет спустя Марк узнал, что шкатулку ту подарил жене тот самый долбаный придурок, которого он часто встречал у ее подъезда. Доброжелатели сообщали ему по-братски время от времени, что видели Киру вместе с каким-то высоким челом, но мужчина никогда не придавал этому значения. Где он, а где Герман? Это даже смешно.

С характером своей крошки Марк вскоре примирился и перестал реагировать на ее извержения. А потом умаявшаяся Кира, окончательно осознав, что Германа в ее жизни не случится, особенно после встречи на скамейке под дождем, позвала своего настойчивого в законные мужья, и молодые начали готовиться к свадьбе.

После замужества Кира немного успокоилась. Первый год царила полная идиллия. Супруги заканчивали высшее образование, устроились на постоянную работу, радовались первому дивану, одеялу, телевизору, телефону, поездке на море. И всё бы хорошо, но Марк стал периодически задерживаться на работе и злоупотреблять, мягко говоря. Снова начались ссоры. Кира на дух не переносила алкоголь, так же как и храп перебравшего ночами напролет. С той поры девушка привыкла спать с головой под подушкой и жутко бесилась, если муж будил ее под утро с призывом к супружескому долгу. Так день за днем прошли еще три года.

И вот, наконец, семье достался бесценный дар провидения – Марк получил в наследство от бабушки потрепанную квартирку на другом конце Москвы. Это был их первый настоящий дом. Пусть маленький, пусть в кирпичной девятиэтажке, но свой, куда всегда хотелось возвращаться. Это была настоящая перезагрузка их заблудившихся совместных мечт.

Наступил недолгий период тихого семейного счастья, вдали от окон Германа, натолкнувший Киру на мысли о ребенке. Марк, не раздумывая, поддержал желание жены. Dictum est factum, по традиции легко и непринужденно, с первой же попытки. То вам не Герман, который наверняка сказал бы: «Пока не время, мы успеем еще, давай вернемся к этому вопросу после моей диссертации». С Марком даже такой непредсказуемый вопрос решился в считаные дни. Беременность пролетела быстро и без особых хлопот. Кира порхала, ела килограммами мандарины и мечтала о декретном отпуске. В сентябре молодые родители уже гордо гуляли с коляской по школьному двору.

Как уже упоминалось, Кира обладала совершенно неуправляемым нравом и заоблачными требованиями. Всё должно было быть идеальным.

Такой маленький тиран-диктатор. Как только у нее появлялось что-то свое, одушевленное или неодушевленное, она к нему уже никого не допускала. Бабушки к дому и ребенку привлекались весьма дозированно. Знаете, бывают такие семьи, где старшие верховодят, устанавливают свои порядки, поучают и живут жизнью детей. Тут об этом и речи быть не могло. Кира всегда сама решала, что, где, когда и сколько. С таким характером с ней старались не спорить. Тем более что Софья Михайловна рано отпустила дочь из-под крыла, не сохранив той особой ниточки, имя которой душевное тепло.

При этом все по-родственному старались помогать друг другу: старшие – с уходом за детьми, младшие – материально и по хозяйству. Но задушевности, знаете, такого огонька поддержки, принятия, нежности и задора в глазах, крепких объятий и долгих разговоров никогда не случалось. А ведь именно в глазах Германа она, как ей казалось, отыскала тогда, еще в школе, ту самую задушевность и теплоту. Именно ее она потом всю жизнь так пыталась вернуть. Платила за нее всеми правдами и неправдами. Со стороны это выглядело полным идиотизмом. Парень на нее чихать хотел, а она у него под окнами сидит. Вольфрам, а не девушка была эта Кира.

Марк же, напротив, был полон страсти, а страсти были полны Марком. Задушевность была ему непонятна и тягостна. Любовь для него сочетала всестороннюю заботу, материальное обеспечение и безудержный секс, что по большому счету было более чем достаточно для многолетнего плодовитого союза. Марк не умел выражать свое восхищение ни тонким вкусом, ни изящностью восприятия жены, не считал нужным баловать ее комплиментами и подарками без особого повода, не любил быть интересным и трепетным. Холодильник полный, обои поклеены, новая машина под окном, интимная близость с горочкой – что еще нужно?

Но был и еще один маленький нюанс: Марк имел обыкновение распространять свои достоинства в комплекте или по отдельности на прочих многочисленных представительниц женского пола. Проще говоря, изменял жене направо и налево, вперед и назад, и во всех направлениях. Кира не просто догадывалась, а видела своими глазами, как женская часть рабочего коллектива смотрит на старшего менеджера отдела кузовных работ. Поначалу жена наносила неожиданные вечерние визиты в автосалон, после которых и стало очевидным, где и с кем, а главное, с какой целью муж проводит вечера. Ее дедукция и нюх вычислили неверность в первый же год их совместной, еще неофициальной жизни. Сказать, что для Киры это стало неожиданным знанием, было нельзя. Она никогда не верила в то, что станет для него единственно желанной. Она вообще не верила, что мужчины бывают верными. И этот факт ее не особо беспокоил до тех пор, пока элементарные приличия были соблюдены. Но после очередного вопиющего заплыва мужа к бортам из второго десятка Кира решила, что пришло-таки время запустить строительство «Нового дома», чтобы ненароком не выпустить в мужа оба патрона из ружья, ждавшего своего часа в чулане, или не съехать головой самой с то и дело прерывающихся семейных рельсов.

Для начала была произведена зачистка приоритетов: плясать под дудку «Заказчика», кем бы он ни был, в ее планы больше не входило. Она почувствовала в себе, наконец, силы и желание самой «заказывать музыку», настраивать ее на свой лад, влиять на ритм и развитие мелодии. Двигаясь до двадцати шести лет в пределах допустимой скорости, крайне редко пересекая отметку 60 км/ч, наша девочка с легкостью теперь утопила педальку в пол и унеслась прочь из журналистского стана в стан издательский. Географически переместилась с Киевской в Замоскворечье. Унеслась, так сказать, одна, ни на кого не рассчитывая, ни с кем не советуясь, опираясь исключительно на окрепший внутренний голос и знаки, которые постепенно училась улавливать из эфира. Так, решение сблизиться с производством многотиражных изданий основывалось на трех последовательных сигналах, промигавших красной лампочкой high priority в коридорах ее подсознания: