Если судьба выбирает нас…
Шрифт:
Я наклонился, чтобы рассмотреть получше. Сделано было весьма искусно, с большим вниманием к деталям, вплоть до зеркал заднего вида. На решетке радиатора вырезана надпись «Scania», а на бампере табличка с номерным знаком…
– Откуда это у вас, Василий Илларионович?
– Из Холмогор! Это работа поморского корабела Касьяна Шергина. Старик умер двенадцать лет назад, а модель я у его сыновей выкупил – сам ездил в Холмогоры разузнать подробности. У них такого добра много – машины, самолеты, корабли, здания. Насколько я понял, перенос случился в одна тысяча восемьсот тридцать девятом или сороковом году. Коч [171] , на котором поморы шли на промысел, попал в шторм, и его выбросило на камни. Молодому Касьяну перебило обе ноги – по тем временам тяжелейшая травма. Однако он очень быстро оправился, хотя так и остался хромым на всю жизнь.
171
К о ч – поморское деревянное, одно– или двухмачтовое однопалубное промысловое парусно-гребное судно.
– Действительно удивительные! Просто чудо какое-то!
– Талант у него был! И немалый! В одна тысяча девятьсот восьмом году, когда я со следственной бригадой появился и стал про него расспрашивать, мне вручили старую тубу из вощеной кожи – старик завещал отдать, ежели будет таковой случай! А в тубе было письмо от Руслана Сергеевича Захарченко, тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения, – крик души человека, заброшенного в иное время…
– А как вы на него вообще вышли? В Холмогорах-то?
– Мне из Архангельска один из сотрудников привез сувенир: Спасскую башню Московского Кремля, вырезанную из дерева и со звездой вместо орла на шпиле… То ли старик, когда мастерил этот шедевр, напутал что-то, то ли намеренно сделал не так, как есть, а как могло бы быть. Не знаю…
– Понятно, а сувенир где?
– Дома у меня стоит, в библиотеке…
13
– Теперь наступила очередь тех, кто вместе со мной находился в момент переноса в аппаратной. Больше всего я опасался за одного из моих коллег – того самого куратора от ФСБ. Мутный человек – хоть мы и были знакомы около месяца, но очень уж он мне не по нраву пришелся. Чутье, знаете ли… Этот был не из оперов, а из породы сотрудников новой формации, как он сам хвастался: «Я – не убогий держиморда! Я – эффективный менеджер». На самом деле только и знал, что бюджет пилить и победные реляции наверх отсылать… Тьфу… Да еще и интересовался время от времени «экономическими выгодами» проекта!
– Неприятный тип…
– Не то слово! Ну да история нас рассудила, не дала ему шанса «развернуться».
– В каком смысле?
– В самом прямом! Помер он быстро… Уж как я землю рыл, чтобы хоть какую-то информацию о нем найти, – словами не передать! Аж бессонницей начал маяться! Но мои поиски увенчались успехом: следы нашего «менеджера» отыскались в записках лекарского помощника Мелантия Лопухова. Двадцать шестого августа одна тысяча восемьсот двенадцатого года в лазарет с Багратионовых флешей был доставлен раненый солдат Одесского пехотного полка Власий Козлов. Автор записок уверен, что ранения его были смертельны, но человек без правой руки и с вырванным боком каким-то чудом был еще жив! То и дело бедняга впадал в беспамятство, а приходя в сознание, каждый раз спрашивал – где он находится, какое сегодня число и какой год? В бреду он назывался «полковником Малышевым из Выизбы», твердил, что «они не знают, с кем связались» и «песец яйцеголовым»! Раненый умер спустя несколько дней от заражения крови и был похоронен на Бородинском поле.
– Сурово… А «Выизбы» – это что?
– Видимо, Лопухов так интерпретировал незнакомую ему аббревиатуру ФСБ!
– Ну да, конечно… Мог бы и сам догадаться!
– Последним в нашем списке, но не последним по значению я считаю нашего системного администратора Павла Померанцева. То, что с ним произошло, заслуживает отдельного разговора. Итак, в момент аварии установки трое из четверых присутствующих в аппаратной, в том числе ваш покорный слуга, были переброшены мгновенно, а вот дальше стало происходить нечто странное. Центральная часть помещения оказалась заключена в полупрозрачную сферу, которая просуществовала еще трое суток, после чего схлопнулась в себя, вместе со всем содержимым. Таким образом, перенос Павла был сопряжен с удивительным эффектом, который в конечном итоге перебросил его в двенадцатое марта одна тысяча восемьсот первого года в Михайловский замок, в спальню, где на измятой кровати лежало мертвое тело императора Павла Первого. Точнее, в момент начала переноса его величество был еще жив, но поскольку процесс
– Ого!
– То ли еще будет! Перенос, в его «классическом» виде, не состоялся, зато благодаря уникальному стечению обстоятельств лейтенант-стажер Померанцев не получил материального воплощения.
– Это как?
– А черт его знает! Но факт! Как он сам говорит: «Я – энергетическая форма жизни»!
– Простите, кажется, я чего-то не понимаю…
– Я, батенька, понимаю еще меньше вашего, но это не мешает мне с ним общаться. Отличный парень, юморист… Людям непосвященным он известен как «призрак Инженерного замка».
– Призрак?
– Такова его планида. Видимым он может быть только в пределах здания, а учитывая, что материальные объекты не являются для него препятствием, никак иначе называться он не может. Тем более что этот умник взял моду показываться в мундире покойного императора.
– Действительно – юморист!
– Люди пугаются до обмороков и заикания, а Пашу это забавляет. Все время изобретает что-то новенькое.
– Охренеть! Ну а как он себя чувствует в новом качестве?
– Замечательно! Говорит, что за все сто семнадцать лет своего существования ни разу об этом не пожалел. Мол, есть и другие способы развлечения, кроме «радостей телесных»! Конечно, прошло довольно много времени, прежде чем он научился хоть как-то взаимодействовать с окружающим миром. Сначала получилось стать видимым, потом Паша почти десять лет учился издавать звуки, а уж взаимодействовать с материальными объектами вышло только через полвека… Он парень упрямый и терпеливый.
– А каким же образом ваш Павел вышел на контакт?
– Элементарно! Явился к великому князю Сергею поболтать! Короче, если он вас так заинтересовал, поезжайте в Петербург – сами с ним пообщаетесь на метафизические темы. А мне недосуг!
14
– Так сложились судьбы всех известных нам на данный момент попаданцев. Пока что мы не имеем никакой информации только о студентке, которая вместе с вами была переброшена с антенного поля. Если рассматривать возможные гипотезы, то их всего три. Первый вариант – она сгинула, не оставив каких-либо материальных следов своего пребывания. Второй – попаданка еще жива, но полностью адаптировалась и оттого до сих пор не выявлена либо находится в труднодоступном месте. Хотя и тут возможны частные случаи развития ситуации. И наконец третий вариант – ее перенос еще не осуществился. Именно его я и мои коллеги считаем самым вероятным. Павел, на основе созданной им математической модели, прогнозирует, что переселение произойдет в период с тысяча девятьсот двадцать восьмого по тысяча девятьсот сорок второй год, в особь женского пола, проживающую на территории Великого княжества Финляндского где-то между Николайштадтом [172] и Улеаборгом [173] . Более того, область ее попадания достоверна на девяносто девять процентов – даже если мы ошибаемся и перенос уже состоялся.
172
Ныне г. Вааса в Финляндии на побережье Ботнического залива.
173
Ныне г. Або в Финляндии на побережье Ботнического залива.
– Откуда такая точность?
– Не вникал, но его выводы кажутся мне логичными, хотя и не бесспорными. Этот вопрос, несомненно, подлежит обсуждению, но как-нибудь в другой раз. Тем не менее, как только он обосновал свою теорию, я немедленно отправил в указанный район следственную группу. Места там малонаселенные, так что результаты будут через пару недель.
Мы стояли у огромного окна, выходившего на Берсеневскую набережную.
Темнело. Контуры кремлевских башен смутно различались в слабом свете немногочисленных фонарей. Мерцали огни домов на том берегу Москвы-реки, таяла в сумерках громада храма Христа Спасителя.
– Ну что же, о прошлом мы с вами поговорили, пришла пора говорить о будущем! – Граф медленно заложил руки за спину. – Прежде всего о вашем будущем.
– И каким вы его видите, Василий Илларионович?
– А это, батенька, от вас зависит! То, что военная карьера вас не привлекает, я уже понял. Посему хотел бы услышать: какую стезю вы намерены для себя выбрать?
– Знаете, а ведь я не так давно над этим размышлял! Все думал – куда же себя применить? И пришел к неутешительному выводу, что ничего полезного я делать не умею, а просиживать штаны ради жалованья мне совесть не позволит. Для начала решил поступать на юридический, а там видно будет!