Если суждено погибнуть
Шрифт:
Едва подъехали к вокзалу, как на ступенях возник всклокоченный телефонист, прижимающий к лицу большой серый платок — у телефониста была инфлюэнца, и он оглушительно чихал.
— Генерала Каппеля к телефону! — прокричал телефонист зычно — в его щуплом теле жил громовой голос.— Требует Верховный!
Колчак поздравил Каппеля с присвоением ему звания генерал-лейтенанта — извинился, что сделал это с опозданием, затем сказал, что через несколько минут подпишет указ о назначении Каппеля главнокомандующим всеми вооруженными силами.
— Генерал Сахаров
— Ваше высокопревосходительство, есть много командиров старше и опытнее меня, — сказал Каппель. — Я же не подготовлен к такой роли. Почему вы предлагаете этот пост именно мне?
— Потому что только вам, Владимир Оскарович, я могу доверять, — сказал Колчак.— Больше некому.
Через час Каппелю прямо там же, на станции, был вручен пришедший по телефону приказ о назначении его главнокомандующим. Каппель оказался в арьергарде отступления, в последних рядах тех, кто покидал Омск.
Опасное это дело — последним покидать город, так и в плен угодить недолго.
В первых рядах отступающих находился штаб главнокомандующего — ушел так далеко, что сразу и не догнать. Железнодорожные пути были забиты, пробка на пробке, места в вагонах люди брали со стрельбой. Генерал Сахаров дела новому главнокомандующему не сдал и, спасая себя, поспешно устремился на восток.
Единственное, что передали Каппелю от Сахарова — вздорный план в тощей картонной папочке, разработанный неряшливо, второпях. Автор плана наивно полагал, что под Ново-Николаевском можно успешно заманить в ловушку и разбить все красные партизанские силы.
Каппель, познакомившись с планом, отодвинул папочку от себя. Попросил Вырыпаева:
— Спрячь это куда-нибудь подальше. Бред какой-то!
— Что, совсем сдал генерал Сахаров?
— Не все у него в прошлом было плохо, Василий Осипович. Но... наступил предел. Сработался человек.
Без штаба, не имея под руками управленческих рычагов — да что там рычагов, даже простых нитей, которые хоть и рвутся, но все равно с их помощью, худо-бедно, можно управлять, — Каппель не мог командовать вооруженными силами Колчака. Хорошо хоть управление Третьей армией успел перехватить до этого повального отступления.
В вагон Каппеля принесли телеграмму от Верховного — адмирал просил срочно прибыть в Ново-Николаевск для встречи с ним. Каппель поспешил в Ново-Николаевск. По дороге сделал несколько попыток растолкать заторы на железнодорожных путях, но не преуспел в этом: дорога была забита так, что и ужу не проскользнуть. Поезда, сумевшие вырваться из заторов и двинувшиеся в путь, оказывались настолько переполнены, что люди срывались с подножек, грохались прямо под колеса, на рельсы... Когда Каппель прибыл в Ново-Николаевский вокзал, оказалось, что Верховного там нет.
Отбыл. Не дождался. Куда отбыл — неведомо.
Через час Каппелю принесли телеграмму: Верховный правитель остановился в Тайге, ждет главнокомандующего там.
Каппель прибыл в Тайгу и вновь не застал Колчака —
В Тайге остановился эшелон генерала Сахарова. Все вагоны эшелона — все до единого — были оцеплены солдатами. К винтовкам примкнуты штыки, на кончиках штыков играют кровавые отсветы морозного солнца. Каппель повернулся к Бржезовскому:
— Поручик, узнайте, чьи это солдаты?
Тот вернулся через две минуты:
— Генерал-лейтенанта Пепеляева.
Каппель недовольно поморщился:
— И этот туда же... Решил стать революционным генералом. Где сейчас находится Пепеляев?
— У себя в вагоне, ваше высокопревосходительство.
Любимец солдат, двадцатичетырехлетний Анатолий Пепеляев, награжденный в германскую войну двумя офицерскими Георгиями, несколько потерял голову, когда его родной брат Виктор стал премьером в колчаковском правительстве. Надо было спешно остудить молодого генерала. Иначе тот мог нагородить такого, что в результатах этой городьбы не только современники не разберутся — но и даже историки.
У вагона генерала Пепеляева стоял усиленный караул. В вагоне находились оба брата — Анатолий и Виктор. Генерал-лейтенант Пепеляев сидел, расстегнув китель — в вагоне было хорошо натоплено — пепеляевский дешцик старался, сутками не отходил от печки. Увидев Каппеля, Анатолий Пепеляев поспешно поднялся, застегнул китель.
— По чьему приказу арестован генерал Сахаров? — резким голосом, не здороваясь, спросил Каппель.
Пепеляев, путаясь в словах, начал объяснять:
— Понимаете, ваше высокопревосходительство, вся Сибирь возмущена сдачей Омска, бегством наших войск... Это ведь все — Сахаров. Посмотрите, что творится на железной дороге! Поэтому мы решили увезти Сахарова в Томск и передать его суду.
Анатолий Пепеляев говорил «мы» — за себя и своего брата.
В Томске находился штаб Первой армии, которой командовал Пепеляев.
— Вы понимаете, что сделали? Вы, подчиненный, арестовали своего главнокомандующего! Вы подаете очень плохой пример своим солдатам! — Каппель продолжал говорить резко и не боялся этой резкости. — Завтра они арестуют вас и сочтут, что так и надо! — Каппель рубанул воздух рукой. Генерал Пепеляев покраснел. Брат его, полный, с плохо выбритыми щеками, сидел, безучастный ко всему происходящему. — У нас есть Верховный главнокомандующий, он же — Верховный правитель России, арестовать Сахарова можно только по его приказу. Вы поняли меня? — проговорил
Каппель, будто выстрелил, в упор глянул на Пепеляева, резко развернулся и покинул вагон командующего Первой армией.
Каппель находился в своем вагоне, когда в дверь к нему тихонько, словно боясь потревожить, постучал ординарец:
— Ваше высокопревосходительство, генерал Пепеляев просит принять его.
— Пусть войдет!
Генерал Пепеляев вошел, виновато понурив голову, доложил, что оцепление с эшелона генерала Сахарова снято, проштрафившийся командующий из-под стражи освобожден.