Если свекровь - ведьма
Шрифт:
Орхидея задержалась и обратилась к хозяйке:
— Я тут… две кружки приглядела. — Она подняла кружки, на которых были нарисованы голуби с кольцами и написано, на одной — «Самая нежная невеста», на другой — «Самый нежный жених».
— Хм, а разве вы такие еще не брали? — поглядела на кружки Баба-Яга.
— Нет, — сказала Орхидея, — на тех были попугаи.
Попугаи на свадебных кружках. Любопытно, к чему они там?
— Ах да, вспоминаю, — сказала Баба-Яга, — кружки были шуточные!
— Да, — развеселилась
— Эксклюзив, — важно сказала Баба-Яга, — больше я таких не заказывала.
Еще бы. Сомневаюсь, что кто-то хотел бы на собственной свадьбе пить из кружки с такой нелестной характеристикой.
Орхидея отдала за кружки мелкую светящуюся серебряным светом монетку, Баба-Яга упаковала кружки в коробку, коробку положила в бумажный пакет с изображением лебедей, вручила его довольной Орхидее, и все мы вышли на крыльцо.
Инспектор с Орхидеей уже спускались, а хозяйка задержала меня, ухватив за локоть, и прошептала:
— Не переживайте так, душечка. Никуда он от вас не денется. Он так на вас смотрит, будто кот на сливки — аж глаз блестит. А блестящий глаз жениха, — она снова подняла вверх указательный палец, — залог крепкого брака!
Уф. Наконец-то я вырвалась на свободу из этой медово-брачной атмосферы! Странно. Мне ведь сначала так у Бабы-Яги понравилось! Может, все дело в том, что была я не с Мишей, а с посторонним человеком, который к тому же выдавал себя за моего суженого. Да еще я нервничала все время, думая, как там Миша с отуманенным зельем сердцем. Как тут насладишься рассматриванием всяких свадебных вещичек!
В общем, мы помахали на прощанье Бабе-Яге, стоящей на крылечке, и направились к воротам.
— Если она купила москитную фату, — проговорила я, — то они наверняка поехали на тот остров.
— Возможно, — кивнул инспектор, — но не обязательно. Это все же очень далеко. А они хотят быстрее пожениться.
Нашел о чем напоминать!
— Не они, а Мелисса! — рявкнула я.
Он только пожал плечами.
— Да куда еще они могли поехать? — истерично воскликнула я. Любая бы заистерила, если б жених торопился жениться! На другой!
— Вверх по реке, — сказал Бондин, — ты же слышала.
Мы прошли мимо двух березок, которые были на самом деле резными воротцами. Я повернула кольцо, чтобы полюбоваться еще разок. Обернулась. Воробьи предстали голубями, надпись жизнерадостно призывала влюбленных.
Когда мы вышли из ивняка, то еще издали увидели, что лодка наша, привязанная к столбику, будто взбесилась — она раскачивалась и подпрыгивала над водой.
— Я же говорила! — воскликнула Орхидея. — Хулиганы!
Она поспешила вперед, на половине спуска подобрала сухую ветку и швырнула в воду.
Лодка угомонилась.
Орхидея погрозила воде пальцем, обернулась к нам:
— Сколько раз они у меня лодку угоняли!
Мы с Бондиным спустились к воде вслед за Орхидеей.
Под лодкой вроде бы никого не было. Но ведь Орхидея говорила, что они прозрачные.
Бондин залез в суденышко и подал руку Орхидее.
— А если они еще там? И снова начнут? — тихонько проговорила я, не двигаясь с места.
— Еще чего не хватало, — отмахнулась Орхидея. — Садись, не бойся.
— А куда нам спешить? — произнес Бондин, насмешливо поглядывая на меня.
Я и не собиралась сдаваться из-за каких-то водяных. Просто я же плавать не умею. Ну да ладно, двое моих компаньонов меня, надеюсь, спасут, если водяные раскачают лодку так, что я выпаду за борт.
Я ступила в лодку и села на скамеечку рядом с Орхидеей.
— Но как мы узнаем, где Мелисса с Мишей высадились? — спросила я.
— Узнаем, — уверенно сказал инспектор. И менее уверенно пробормотал: — Я надеюсь. — Потом обратился к Орхидее: — Двинете ее до стоянки?
— Угу, — кивнула Орхидея, и лодка медленно поплыла вперед вдоль берега.
Я ничего не понимала и сказала:
— Может, нам сразу полететь на Канары?
— Я был бы рад отдохнуть, — сказал инспектор с ухмылкой, — но, возможно, они вообще сейчас у Мелиссиных родителей, испрашивают благословения.
— Не думаю, — серьезно ответила я. — Мелисса не такая уж дура, оставаться прям перед нашим носом.
— Кто знает, — отозвался он, а лодка меж тем ткнулась носом в заросли ивняка неподалеку от лестницы.
— И что мы тут потеряли? — спросила я.
Орхидея тихо проговорила:
— Поверни кольцо.
Что я и сделала.
Ничего себе. В зарослях тихо колыхались на воде штук пять огромных белоснежных деревянных ковшиков, то есть лебедей, конечно. Длинная шея, красный клюв, красивые резные крылья. И скамейка внутри.
— Интересно, на каком, — пробормотал Бондин и надел свои серебристые очки.
Орхидея тоже всматривалась в лебедей.
А я ничего не замечала. Что они высматривают?
— Вот этот, — инспектор указал на челн метрах в двух от нас.
— Да, определенно, — сказала Орхидея. — Его недавно брали.
Наша лодка, протискиваясь сквозь заросли и стукаясь боком о находящиеся рядом челны, подошла к нужной посудине и остановилась впритирку к ней.
Только теперь я заметила, что шея у этого деревянного лебедя тускло светится оранжевым светом.
— Он светится? — вопросила я.
— А как же, — отозвался Бондин. — Митрил.
— При чем тут митрил? — не поняла я.
— Чтобы прокатиться, надо кинуть митрилку вон в ту прорезь, видишь, на шее, — пояснил Бондин, — ну вроде как в игральный автомат. А митрил — необычный металл. Соприкоснувшись с магическим существом, он отзывается. И после некоторое время помнит.