Если свекровь - ведьма
Шрифт:
Санки с аквафобией. И ступы с аквафобией. Похоже, они какие-нибудь дальние видовые родственники.
Инспектор, который, с тех пор как мы ступили на землю, все пялился в свой телефон, сказал раздумчиво:
— Хочешь по морю, хочешь по суше.
— До виллы «Белладонна»? — спросила я.
— Угу.
— Жаль, что не могу вас подвезти, — грустно сказал Николай. — На этот раз у меня только одноместный транспорт. — Он открыл чемодан, достал оттуда потертые рыжие ботинки, поставил их на асфальт перед собой
Зачем ему переобуваться? В ботинках будет жарко.
Я догадалась повернуть перстень. Разумеется, это были вовсе не ботинки! А коньки. И не на колесиках. А настоящие зимние коньки с лезвиями. Причем ярко-красного цвета.
Николай всунул ноги в коньки и стал зашнуровываться.
— А как же в них? По асфальту? — изумилась я.
— Летучие, — махнул рукой инспектор.
— Абсолютно верно, — кивнул Николай, поднялся — лезвия скрежетнули об асфальт — и неуклюже шагнул к Орхидее, металл высек искры.
— Орхидеечка, ну, я полетел. Позвоню, как смогу.
— Хорошо. — Орхидея протянула ему руку, Николай нежно взял ее в ладони, поцеловал и с сожалением отпустил.
— До встречи, — пробасил он, потом повернулся к нам и сказал: — Пока, ребята!
Я и Бондин дружно проговорили «Пока, Николай!», а Орхидея послала воздушный поцелуй.
Николай легко, будто бабочка, взлетел прямо с места, набрал скорость и уже через несколько секунд скрылся из виду за городскими строениями.
Парочка редких прохожих вдалеке не обратили на полет мужчины в коньках никакого внимания. А мне было абсолютно пофиг, подо что на этот раз замаскировался очередной магический летун.
— На виллу пешком пойдем? — спросил Бондин.
— А сколько до нее? — спросила Орхидея, заглядывая в экранчик инспекторского телефона.
— Восемь с половиной километров, — сказал, пожимая плечами, Бондин. — По пересеченной местности.
— Я так понимаю, — сказала Орхидея, — что только мне одной не все равно, что мы туда доберемся к завтрашнему утру. — И она посмотрела на меня: — Мы опоздаем на свадьбу.
— Что ж теперь, — сказала я.
— Твоего жениха! — напомнила Орхидея.
— Значит, не судьба, — сказала я.
— Ох, как же вы оба меня злите сейчас! — воскликнула Орхидея. — Надо взять машину напрокат или… Автобусы в ту сторону ездят? — спросила она инспектора.
— До полпути, — сказал Бондин, двигая карту на экране телефона. — Как и машины. Там дальше совсем дороги нету. Дикая природа. И вообще, лучше всего туда вплавь…
— Супер, — сказала Орхидея и, пошуршав целлофановой оберткой, открыла коробку конфет. — Угощайтесь, шоколад подзаряжает мозг.
Шоколад, похоже, действительно подзаряжал мозг, по крайней мере, у Орхидеи. Потому что, едва съев конфетку, она воскликнула:
— Наймем яхточку! — И мотнула головой в сторону длинных рядов цветных яхт в бухте.
— Класс, — лениво отозвался инспектор.
— Вот отчего я не люблю эту пофигенцию, — сказала Орхидея, — что сначала от нее все становятся веселыми и беззаботными, а потом вялыми и безынициативными.
— Ну и что, — сказала я. — А я все равно ее люблю.
— Еще бы, — укоризненно сказала Орхидея. — Так, сидите тут. Я скоро приду. — Она забрала у меня коробку, из которой каждый из нас успел съесть всего по одной конфетке, и поспешила к яхтам.
— Я не умею управлять яхтой, — сказал инспектор.
— Наверное, Орхидея умеет, — предположила я.
— Ну, после самолета и ступы я бы не удивился. Хотя надеюсь, что она все же наймет яхту вместе с капитаном.
Где-то вдалеке пробили городские часы.
— Пять часов, — заметил Бондин.
— Ты сказал, до виллы восемь километров?
— С половиной. Но по воде больше.
— Зато быстрее.
— Будет зависеть от ветра, от быстроходности судна, ну и от капитана, я думаю.
— У меня такое чувство, — сказала я, — что ты не очень хочешь, чтобы я успела на Мишину свадьбу.
Мишина свадьба. Как странно звучат эти слова! И даже смешно.
— Ну и что, — сказал рыжий. — Что хочу, то и хочу. Мои желания на скорость яхты не повлияют.
— К счастью, — сказала я.
— Смотря к чьему счастью. — Он вытряхнул крошки хлеба с бумаги из-под гамбургеров вездесущим голубям.
— К моему, — сказала я.
— Вот и прекрасно, — сказал он и пробормотал: — Кажется, экстракт пофигенции у него слабоват. — Он поднялся со скамейки: — Пойду-ка я к Орхидее. Может, помогу найти катер.
— Катер?
— Ну не яхту же. Это будет слишком роскошно.
— Иди. — Я осталась сидеть на скамейке. Потому что никуда идти мне не хотелось. И вообще ничего не хотелось.
Но, когда фигура с саквояжем стала совсем маленькой и повернула на ближайший причал, я вскочила и помчалась ее догонять.
Когда я выбежала на доски причала, Бондин исчез куда-то. Наверное, уже забрался в какой-то из катеров. Я замедлила шаг — да и выдохлась к тому же — и стала посматривать по сторонам. На яхты я внимания не обращала, а катеров было предостаточно, и на некоторых были люди. Но ни Бондина, ни Орхидеи среди них не было.
Я дошла почти до конца причала, когда услышала позади крики:
— Вика! Вика!
Я развернулась. С палубы шикарной, с синей полоской по белому борту, яхты мне махали инспектор и Орхидея.
Больше на яхте никого видно не было.
Он же сказал: катер. Я побежала к ним. С опаской взобралась по шаткому трапу.
— Орхидея не хотела мелочиться, — сказал инспектор, едва я ступила на доски палубы.
— А что? — воскликнула Орхидея. — Я всегда мечтала на такой покататься, — и она раскинула руки.