Если твой босс... монстр!

Райская Ольга

Нет, этих двоих нельзя оставлять вдвоем надолго, тут Кир явно погорячился. Хочешь или нет, а придется срочно открывать глаза.

Но перед тем, как окончательно «проснуться», я еще раз прислушалась к себе, собрала ведьмину силу, скользнула по тоненькой ниточке родовой связи Эшей, что с недавних пор билась у меня в груди, и почувствовала где-то далеко слабое, еле ощутимое тепло. Значит, отец жив… Жив! Остальное — неважно.

Теперь можно и с друзьями пообщаться.

— И вам доброе утро, — выдохнула, не понимая, почему, собственно, утро. Сознание я теряла тоже по утру, а проснулась вполне себе отдохнувшая, бодрая

и полная сил.

— Воронцова!.. — истошной сиреной взыла Зимина.

— Ева… — вторил ей довольный Гаврилов. Похоже, он даже не осознавал, какой силы месть я только что в отношении него предотвратила. Наташка точно бы не простила последней фразы нашему излишне смелому но не всегда сообразительному артефактору.

— Тихо-тихо… раздавите… — слабо отбивалась от друзей, но губы сами собой расплывались в улыбке. На самом деле, я искренне радовалась их присутствию. — Что у нас нового?

— Ой, столько всего…

— Тут такое без тебя творилось…

— Да вообще, полный беспредел у них здесь, в Мидгарде…

Раза три Зимина с Гавриловым начинали говорить, одновременно или перебивая друг друга, но тут же захлебывались словами и осекались. Потом, переглянувшись, выбрали другую тактику — молчать и слушать, что скажет сосед. Это тоже не приумножило моих знаний, а главное, не наполнило желудок.

Есть хотелось просто-таки нечеловечески.

Самоподогревающийся поднос висел в воздухе около тумбочки на которой… все так же трогательно, как и каждое утро в моей комнате, стоял небольшой букетик полевых цветов. Голубые, белые, желтые… От них сразу так тепло на душе стало.

— Кормить меня собираетесь? — я первая нарушила тишину. — Как потом Марвеллу голодную смерть подопечной объясните?

— Да-да, — засуетилась Зимина, помогая устроиться поудобнее. — Тетка Сбыслава прислала. Велела съесть все до крошки.

Приказ был явно лишним. С учетом моего суточного сна и приключений в тимироновой шахте, еды домовушки сегодня откровенно пожалели. Собрали так… по мелочи. Тарелку каши с ароматными травками и лесными ягодами, несколько толстых ломтей деревенской ветчины, два сорта сыра, пару румяных булочек, шоколадный кекс и огромное яблище, потому что яблоком этого монстра язык не поворачивался назвать. Довершала скромный завтрак большая глиняная кружка, с чем-то горячим медово-пряным и даже самую капельку хмельным.

Пока Гаврилов транспортировал поднос прямо мне на колени, Наташка, опустившись рядом, наконец-то начала рассказывать, что происходило в академии и офисе ДММТ в мое отсутствие.

О том, как расспрашивал ее Марвелл. Как сотрудников подняли по тревоге и собрали в офисе, всех, даже стажеров. Как они с Егором волновались и старались помочь — хоть чем-то. Как рвались идти спасать меня вместе с оперативниками, но их коварно не взяли, велев сидеть в академии.

— И вся академия видела, как наш лорд директор сам нес тебя на руках. А лицо у него при этом было, как у моего брата, когда его любимый «Спартак» продувает кому-то. Вселенская скорбь, начало апокалипсиса и меч возмездия в одном флаконе. Страшное, я тебе скажу, лицо… — вещала Зимина, а сама тянулась к моей ветчине, за что и схлопотала по наглой конечности.

Наташка на миг задумалась о смысле жизни и справедливости, пришла к выводу, что их нет, надулась и глубокомысленно резюмировала:

— Жадина.

Дальше продолжил уже Гаврилов.

— Марвелл

вообще-то сначала тебя в лазарет ДММТ хотел отправить. Но в академии лучшие специалисты по магическому истощению, поэтому пришлось вас с лордом Эшем здесь пока оставить… К нему никого сейчас не пускают, а к тебе — только нас. Тут кругом такая охрана… Шеф постарался. А допрос Верле уже ведется — в режиме строжайшей секретности, но в совете магов все равно зашевелились. Испугались, как пить дать, совесть-то нечиста. Марвелл лично собирается на доклад к императору. Прошел слух, что главы магических рас тоже в курсе и требуют общего сбора, — возбужденно сверкая глазами, обрушивал на меня приятель новость за новостью. К слову, он пытался стянуть два куска сыра, но я оказалась начеку.

— Вот и хорошо. Давно пора, — не выдержав, вмешалась Наташка. — Распустили вы своих магов.

— Что? — возмутился Егор.

— Говорю, что хотят ваши маги, то и творят. Управы на них нет, — с наслаждением и долей злорадства повторила Зимина.

— Не существовало бы вашей Земли, так нашим магам и вытворять было бы нечего, — начал раздражаться Гаврилов.

— А не лезли бы вы на нашу Землю, и жили бы в своем Мидгарде припеваючи, — ярилась Наташка.

Я с интересом следила за диалогом, и под их милую беседу успела подчистить почти весь поднос. Признаться, допивая сладкий отвар, ждала, что оппоненты вот-вот перейдут в рукопашную, но тут случился Кирстен.

Отворил дверь, шагнул на порог, бросил на меня быстрый, внимательный взгляд, произнес негромко:

— Благодарю, адепты. Свободны.

И наступила тишина. Зимина с Гавриком почти мгновенно и совершенно бесшумно ретировались. Но Наташка не была бы Наташкой, если бы в дверях вдруг не обернулась и не подмигнула мне многозначительно.

А потом мы остались вдвоем.

В полном молчании лорд директор приблизился, сел на край кровати — осунувшийся, уставший, даже янтарные глаза заметно потускнели. Тем не менее, он успел побриться, переодеться и, очевидно, принять душ, потому что пряди волос, зачесанные назад, все еще оставались влажными.

— Привет… — пробормотала я, прижимая к себе яблоко. Поднос Егор успел убрать.

— Привет… — хриплым эхом откликнулся Кир.

— Я приношу одни неприятности?..

— Ты приносишь одну лишь радость, девочка… — выдохнул он, прижимаясь своим лбом к моему. — Без тебя теряется весь смысл существования… Ты ведь и сама все поняла, верно?

Утвердительно кивнула. Как тут не понять, после того, что пришлось испытать и почувствовать?

— Я звала… звала, а тебя все не было, — шептала самую правдивую правду вселенной. — А потом ты пришел, и словно нашлось то, что давно потерялось. Что я искала всю жизнь, пытаясь разглядеть в тысячи лиц. Не теряйся больше, пожалуйста.

— Ни за что, — твердо пообещал Кирстен.

Потом мы целовались, упоительно сладко и долго. А когда дыхание закончилось, просто сидели обнявшись, и не было во всех мирах такой силы, которая могла нас разъединить.

Хотя, вру. Была.

— Не время творить безобразия, когда магия в опасности, — внезапно ожила Мура.

Как обычно, не вовремя.

Мне-то что, я привычная. А вот лорд директор повел себя очень странно. Объятия стали крепче, взгляд похолодел, а между бровей появилась суровая складка.