Шрифт:
Марина НАУМОВА
ЕСЛИ ТЫ ЧЕЛОВЕК...
Шел дождь, надоедливый, как помехи в радиоприемнике. "Дворники" время от времени стряхивали с лобового стекла рябь капель, но дождинки тут же налипали снова, сливались в водяные дорожки, и казалось, что это оживало само стекло, грозясь сползти на капот вместе с холодными струйками. Радио со скрипом и треском пело о счастливой любви, и песня не вписывалась в мокрый пейзаж. Серела, сплетая деревья в единое целое, лесозащитная полоса. Местами ее прорывали раздавшиеся бока полей, такие же серые и унылые. Веером брызг разлетались попавшие под колеса лужи. Дождь шел. Радио
Мужчине, сидевшему за рулем, было чуть больше тридцати. Он был почти красив и кое-чего в жизни уже добился. Правда, за этот минимум, дающий возможность не опасаться за завтрашний день, пришлось заплатить свободным временем, которого не хватало для устройства личной жизни. Короткие воскресные вечера и не слишком долгие отпуска дарили иногда случайные знакомства, но ни одно из них не стало достаточно серьезным - опять-таки из-за нехватки времени. Постепенно одиночество стало частью привычного для него порядка, и Альберту все менее хотелось его нарушать. Порядок, одиночество, порядок... Лишь смутное опасение, что в жизни можно потерять нечто ценное, предназначенное только ему, заставляло продолжать поиск. Последнее знакомство, непрочное, как все курортные романы, прошумело и ушло в небытие всего пару дней назад. Теперь Альберт возвращался домой. Огорчения он не испытывал - закономерные финалы не вызывают эмоций.
Дождь шел. Изредка навстречу выплывали светящиеся круги фар. На притаившийся у обочины черный автомобиль Альберт, скорее всего, не обратил бы внимания, если бы на дорогу не выскочила женщина в желто-зеленом "ядовитом" платье - этот цвет недавно вошел в моду. "Похоже, приключения этого сезона не кончились", - равнодушно подумал Альберт, нажимая на тормоз. Через секунду обладательница "ядовитого" платья вынырнула из дождя возле его окна. Привычным взглядом Альберт окинул ее фигуру - посмотреть было на что. Разглядеть лицо оказалось сложней - ко лбу и щекам прилипли мокрые черные волосы; мешал и дождь.
Было в этой молодой женщине что-то неуловимо загадочное. Что именно, Альберт не знал: она произносила самые обычные слова, а для того, чтобы судить о манерах, нескольких секунд явно не хватало. Тем не менее, такое ощущение оставалось и еще больше усилилось, когда Альберт вышел посмотреть, что случилось с мотором ее машины. Марку автомобиля незнакомки он определить не смог, зато поломка была очевидной - Альберта даже удивила несколько неконкретная формулировка: "что-то произошло". "Да не угнала ли она машину?" - мелькнула у него мысль.
Незнакомка, полуотвернувшись, стояла рядом.
– У вас шатун полетел, - сказал Альберт.
– Можете посмотреть. Я помочь ничем не могу.
– Мне неприятно, - медленно произнесла она, явно думая о своем.
– Что именно?
– Неприятно смотреть на его внутренности, - тихо и четко произнесла незнакомка.
Альберт не сразу понял, что она имеет в виду. "Может, она иностранка и плохо знает язык?" - решил он и переспросил:
– Внутренности?
– Да, внутренности, - ответила незнакомка, и Альберт наконец догадался, что речь идет о "внутренностях" автомобиля. Местоимение "его" звучало, как относящееся к человеку.
– "Значит-таки не угнала", -
– Может, вас подвезти?
– предложил Альберт, поеживаясь от холода.
– Нет, спасибо.
– Я себе не прощу, если оставлю вас на дороге, - заявил Альберт, распахивая дверцу своей "Волги".
– Я останусь здесь. Спасибо, - тем же холодным тоном отозвалась женщина.
– Вы же здесь не будете ночевать? Садитесь ко мне. Беру вас на буксир.
Она молча подошла к "Волге" и села на переднее сиденье. Мысленно проклиная дождь и холод. Альберт полез в багажник за тросом и внезапно почувствовал чей-то взгляд. Ощущение было неприятным. Незнакомка сидела к нему спиной, однако странное ощущение чужого, невероятно чужого взгляда, не покидало его все время, пока он возился с тросом.
...Она сидела мокрая, растрепанная и смотрела куда-то вперед, в глубь дождя. Альберт устроился за рулем. Его слегка знобило, хотя промок он гораздо меньше попутчицы.
– Ну и погода, - для того, чтобы начать разговор, произнес он.
– Не скажешь, что сентябрь.
– Да, - бесцветно отозвалась она, всматриваясь в дождь. В сумерках ее лицо казалось неестественно бледным, удивительно яркий цвет платья усиливал это впечатление. Альберт включил зажигание. Его глаза невольно снова и снова возвращались к голым коленям незнакомки. Молча пялиться было глупо и не очень прилично, но разговор никак не клеился.
– Я довезу вас до ближайшего кемпинга... и, раз уж мы едем вместе, не лучше ли нам представиться друг другу? Я - Альберт, или Алик, если вам так проще.
– Карина.
– Интересное имя... В честь этого... Карского моря? Что-то я слышал...
– Нет.
– Что - "нет"?
Молчание. Только шумит бьющий в стекло дождь.
"Она не для меня", - понял вдруг Альберт и заговорил с ней уже немного по-другому, не как с потенциальной подругой.
– Знаете, Карина, меня немного удивило, как вы относитесь к своей машине... Кстати, что это за марка?
– Когда-то он был "Мерседесом", - уже более мягким тоном ответила Карина.
Она немного расслабилась, откинулась на спинку сиденья и убрала с лица волосы. У нее была своеобразная внешность, из тех, что кажутся очень красивыми одним, оставляя других равнодушными: вытянутое, действительно бледное лицо, без тени загара, на редкость черные глаза, у которых, казалось, не было белков - одна радужка, слившаяся со зрачком - в легкой опушке ресниц и синей тенью внизу, крошечный рот с плотно сжатыми губами. Было похоже, что ее что-то мучает, какое-то давнее горе или болезнь.
– Может, вам нужно зеркальце?
– предложил Альберт, сообразив, что у Карины нет традиционной женской сумочки.
Она странно взглянула на него (ее глаза отсвечивали зеленым, как у кошки) и отрицательно покачала головой.
– Впервые вижу женщину, которая не торопится после дождя поправить прическу... Вы, похоже, интересный человек.
– А вы?
– прозвучало в ответ. Теперь взгляд Карины стал заинтересованно-оценивающим.
– Я интересен, как и любой другой. Просто люди делятся на более и менее интересных. И вы принадлежите к первым.
– Альберт уже знал, что Карина ему нравиться, по крайней мере, пока, и что лед удалось разбить. В ней было что-то будоражащее (тоже - пока).