«Если ты пойдешь со мною…». Документальная повесть
Шрифт:
«Мальчик», — объявила Ольга, ловко удерживая крепкими пальцами овальное тельце. Потом перерезала скользкую извилистую пуповину и отнесла младенца в заранее приготовленную соломенную колыбельку. Сестра роженицы подложила под спину Джихан мягкие тряпки, чтобы они впитали в себя кровь.
«Иди, сообщи отцу, что у него родился сын, — сказала ей Ольга. — Эта минута — самая важная в жизни человека».
Роженица несколько минут лежала неподвижно с закрытыми глазами. Потом внезапно зарыдала — сказалось перенесенное напряжение. Плач перешел в едва слышное бормотание. Ольга вытерла ее лицо мягкой тряпочкой. «Все будет в порядке», — успокоила она Джихан, которая уселась вдруг на постели и устремила на Ольгу широко раскрытые глаза. Черты лица Джихан отличались необычайной нежностью.
Велика была радость эфенди, когда он узнал о рождении сына. Он отправился на женскую половину дома, быстрыми шагами вошел в спальню, погладил жену по побледневшему лицу и поцеловал ее. Потом он обратился к Ольге и по-восточному цветисто поблагодарил ее за труд.
На следующий день Бутрус Рук попросил Ольгу назначить причитающуюся ей плату. Ольга попросила перенести этот разговор в приемную богача. Бутрус Рук никогда не разговаривал с женщинами в своей приемной, но из уважения к европейской акушерке решил сделать для нее исключение. Выслушав комплименты и похвалы Рука, Ольга предложила ему договориться обо всем с ее мужем. Она понимала, что таким образом приобретет уважение богача-араба, избавив его от непривычной и унизительной необходимости вести переговоры с женщиной. Была у нее, однако, и еще одна, более важная цель. Она хотела предоставить Иегошуа возможность познакомиться с эфенди.
Ольга едва дотащила до дома огромные корзины с подарками, восточными сладостями и сушеными фруктами. Она сообщила Иегошуа, что он скоро сможет встретиться с Бутрусом Руком. «С ним надо вести себя как можно почтительнее, это его слабое место, — предупредила она мужа, — если найти к нему правильный подход, то можно многого от него добиться. В хорошем настроении он бывает щедр и соглашается обсуждать даже щекотливые вопросы. А сейчас в его доме большая радость».
Для Иегошуа визит к Руку имел очень большое значение. Он хотел купить земли Дурана, принадлежавшие этому эфенди, и уже давно искал возможность встретиться с ним. Иегошуа был хорошо подготовлен к этой встрече. Он свободно говорил по-арабски и знал, как следует вести себя в обществе яффских богачей. Поэтому свое знакомство с Руком он начал с витиеватых приветствий, содержащих многочисленные комплименты и похвалы в адрес его новорожденного сына. В арабских семьях рождение мальчика-первенца было большим праздником и сильно укрепляло авторитет отца. Расхваливая младенца, Иегошуа рассчитывал расположить к себе Рука и облегчить переговоры.
«О отец Амара, — обратился Ханкин к счастливому родителю, — моя Ольга не хочет от тебя денег за свой труд».
Рук внимательно и удивленно посмотрел своими черными глазами на бородатого гостя. С лица у него не сходила счастливая улыбка.
«Что такое деньги, о отец Амара? — продолжал Ханкин. — Разве можно измерить деньгами такую радость, как рождение первородного сына?»
«Правду ты говоришь, Йешуа, пойдем посидим немного у меня в приемной. Обсудим, чем я смогу отблагодарить твою Ольгу. Вестницей большого счастья была она для нас, клянусь Спасителем, носящим одно с тобой имя. Никак я не могу взять в толк, почему у вас, евреев, такие же имена, как у наших святых: Йоханан, Матитьяху, Мириам, Йешуа… Но входи же, входи».
В приемной собеседники некоторое время обменивались любезностями, потягивая сладковатый лимонный напиток и угощаясь пирожными, принесенными темнокожим слугой. Как бы невзначай Рук упомянул о том, что в последнее время в Яффу прибывает все больше кораблей с еврейскими иммигрантами. Иегошуа промолчал, понимая, что хозяин стремится выведать у него планы сионистов. Наконец приступили к делу. Выслушав похвалы Рука, превозносившего ученость Ольги, Иегошуа попросил его продать земли Дурана ему, а не еврейским или арабским перекупщикам, желающим приобрести их для наживы. «Это будет лучшей наградой Ольге за все дни, проведенные ею с роженицей», — сказал он.
На лице эфенди изобразилось удивление, хотя он заранее все хорошо разузнал о занятиях Иегошуа. Знал он и о том, как отчаянно евреи нуждаются в земле, а также о честности своего собеседника и поэтому был готов к подобной просьбе. «Платой моей жене
Начался восточный торг, в котором один из участников заламывал огромную цену, не надеясь получить и половины, а другой доказывал, что земля никуда не годится, и обещал выплатить всю сумму целиком. Наконец согласие было достигнуто, и они пошли подписывать предварительный договор. Бутрус Рук собаку съел на таких делах и потому потребовал задаток. Денег у Иегошуа не было, и он собирался занять их у отца, торговавшего дамасскими и египетскими тканями. Конечно, он сильно рисковал: если бы сделка не состоялась и задаток пропал, отец понес бы большой ущерб. Тем не менее Иегошуа решил, что это единственный выход. К тому же в глубине души он был уверен, что сможет продать купленную землю одной из сионистских организаций.
Ольга, чтобы помочь Иегошуа, занялась практическими сторонами сделки. Она попросила родственников поручиться перед богачом в том, что Иегошуа выполнит условия договора. В скором времени земли Хирбет Дурана перешли в собственность Иегошуа.
Покупка была совершена в Хануку 1890 года. Как раз в это время в страну приехало много еврейских рабочих, на которых так рассчитывал Иегошуа. Однако иммигранты эти отнюдь не были богачами. Чаще всего они вообще не имели средств к существованию, отчаянно искали источники заработка и, разумеется, были не в состоянии покупать земли. Так что ханукального чуда с Иегошуа и Ольгой не произошло. Зря они понадеялись, что иммигранты или еврейские организации из России с руками оторвут у них эту землю. Иегошуа почувствовал себя загнанным в угол. С утра до вечера метался он по крошечной квартирке, нервно поглаживая бороду, производил на бумажках какие-то расчеты. Потом, не сказав ни слова, выбегал на улицу и отправлялся к менялам. Он прекрасно был знаком с ними — арабами-мусульманами, армянами, персами и ливанскими христианами, которые все знали о нелегальных партиях золотых монет с севера и о финансовом положении бейрутских богачей, владевших землей в Палестине. За чашечкой горького кофе Иегошуа выслушивал последние новости о стычках арабских кланов, о ссорах за наследство, рассказы о супружеских изменах и других скандалах, имевших финансовое значение.
Каждый меняла в этом узеньком переулке специализировался на чем-то своем — на курсах валют, на их обмене и продаже и на всевозможных хитрых комбинациях.
Походы Иегошуа к менялам ничуть не беспокоили Ольгу. Она понимала, что там он удовлетворял свою потребность в приключениях и риске, испытывал смекалку и коммерческую интуицию и хотя бы на время обретал спокойствие. А жил Иегошуа как в лихорадке. В его мозгу постоянно возникали всевозможные проекты, рассыпавшиеся один за другим, как карточные домики. Он был азартен, как левантийские купцы, знавшие все о состоянии рынка и о контрабандных товарах, и, как они, нуждался в риске. Поэтому Ольга даже радовалась, когда Иегошуа отправлялся в узенький переулок. Она знала, что разговоры с его обитателями принесут ему облегчение. Она примерно представляла себе его маршрут. Сначала он обычно заходил к ливанцу. Потом к персу, который единственным своим глазом безошибочно отличал фальшивое золото от настоящего и точнее, чем его собратья, определял процент золота или серебра в любом изделии.
Раньше, возвращаясь из переулка менял, Иегошуа чувствовал умиротворение. Сейчас же удрученное состояние духа не покидало его даже там. Пытаясь развеяться, он заходил в переулок ювелиров поболтать с Аароном Шлушем. Шлуш уже давно по хорошей цене купил песчаные земли недалеко от Яффы. По инициативе Шимона Рокаха там был построен поселок Неве Цедек. Аарон Шлуш был сефардским евреем и очень гордился тем, что предки его проживали в Алжире. Он умел хорошо и с толком торговаться, соблюдая все правила замысловатого восточного этикета, и Иегошуа любил перекинуться с ним парой слов. Но сейчас и визиты в переулок ювелиров не приносили ему успокоения. Тогда в отчаянии он уезжал к своему другу Аарону Айзенбергу, который обещал помочь ему продать купленные участки сионистским организациям.