Если у вас нету тети...
Шрифт:
— О чем беседовали?
— Большей частью ни о чем: о погоде, о модных курортах и о ценах на услуги в косметических салонах. Да мало ли тем для женского разговора?
— Как закончился вечер?
— Поели, выпили и стали бродить.
— Что значит бродить?
— Кто вставал, чтобы кости размять, кто в кустики сходить. Мужики загрустили, им вроде как пива не хватило. Кузькин в буфет побежал, Маркин и Ложкин поплелись с ним. Мухин отходил на обрыв, позвонить. У реки связь плохая, а на обрыве берет хорошо. Катя бегала его разыскивала. Кулакову приспичило поплавать в
— А когда Настя ушла, кто пошел следом за ней?
— Не знаю, темно уже было. Фонарем ведь в лицо светить не будешь.
— Вы все время находились в компании?
— Нет, я тоже отходила. Что я — железная? В тот вечер мы все много выпили. Вот и хотелось…
— Вы одна отходили?
— Нет, Владимира Николаевича с собой приглашала! — фыркнула Бермудова.
— Как обнаружили труп Насти?
— Валентина Анатольевна брала посуду для пикника у горничной под свою ответственность. Когда решили расходиться, все вызвались ей помочь донести. Первой в свой коттедж вошла она. И нос к носу, столкнулась с убийцей.
— Так уж убийцей? — не выдержала я. — Следствие еще не закончено. Суда еще не было. Рано говорить, кто — убийца, а кто — нет.
— Ну, я не знаю, — смутилась Бермудова. — Ваш коллега забрал ее с собой как подозреваемую в убийстве.
— Подозреваемый и убийца не одно и то же. Лучше скажите, в этот момент все были у коттеджа?
— Я не знаю. Вроде все. Точно вам не скажу, и никто не скажет. Мы все были в шоке.
— Хорошо. Если вы нам понадобитесь, мы вас вызовем, — сказала я напоследок и, не желая Бермудовой «всего хорошего», вышла из кабинета. Алина последовала за мной.
Катя, увидев нас выходящими из кабинета начальницы, стала по стойке «смирно»:
— Вероника Алексеевна, не желаете чая, кофе?
— Катя, мое настоящее имя Марина Владимировна. А Вероника Алексеевна — партийная кличка. Теперь, пожалуйста, расскажи моей коллеге все, что ты помнишь о вечере, когда погибла Настя.
Для экономии времени мы с Алиной решили разделиться и допрашивать сотрудников «Гаранта» поодиночке. Я пошла к Тушкину, а Алина осталась с Катей, второй раз слушать ее рассказ мне было неинтересно.
Глава 19
Тушкин занимал маленькую комнатенку, на двери которой висела табличка «Директор по общим вопросам». Я для приличия стукнула в нее и просунула внутрь голову. Наверное, это была самая маленькая комната в «Гаранте», чуть больше туалета. В ней помещался только письменный стол и трехдверный шифоньер. В углу стоял картонный ящик с наклейкой «Асе» и рядом — несколько пачек стирального порошка. Одно слово — кабинет завхоза. За столом, на котором кроме старенького телефонного аппарата ничего не было, сидел Тушкин.
— Можно? — спросила я и, не дожидаясь приглашения, вошла. — Сергей Львович, я из милиции. — Повертев перед лицом Тушкина липовым удостоверением, я тут же спрятала корочку в сумочку. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Да, да, конечно, — заговорил Сергей Львович и протянул руку к телефону.
— Нет, как-нибудь обойдемся без вашей тети. Я с ней потом побеседую.
— Хорошо.
Тушкин отдернул руку так, будто его поймали на воровстве. И вообще он был похож на ребенка, который и сам не знает, за что его будут сейчас ругать. Неуверенность сквозила во всем: во взгляде, в движениях. Он потирал ладонь о ладонь, как бы стараясь согреться, касался пальцами щек, щипал себя за мочки ушей. И глаза его смотрели куда угодно, только не на меня; складывалось впечатление, что он боится встретиться со мной взглядом.
«Нервничает, — отметила я. — Почему?»
— Сергей Львович, я хочу у вас спросить, как вы провели вечер прошлой пятницы?
— Когда убили Анастасию? — с придыханием спросил Тушкин.
«Если он так будет волноваться, то потеряет сознание и упадет в обморок. Только этого мне недоставало».
— Да, меня интересует именно этот вечер.
— Я был на пикнике, — торопливо ответил Тушкин. — Вместе со всеми.
— Что-нибудь предшествовало убийству? Настя с кем-нибудь ссорилась? Или, может быть, кто-то из мужчин к ней приставал? Обидел?
— Не-е-ет! — взвыл Тушкин и побледнел так, что я подумала — вот, у него остановилось сердце. Лицо приобрело сероватый оттенок, будто из Тушкина откачали всю кровь, а вместо нее запустили воду.
— Что с вами, Сергей Львович?
Я бросилась к подоконнику, на котором стоял графин с водой. Наполнила стакан доверху и протянула его Сергею Львовичу:
— Выпейте и не надо так волноваться. Почему вы так реагируете? Мы ведь пока ни в чем вас не обвиняем. И даже сочли нужным побеседовать с вами здесь, а не в отделении милиции.
Тушкин закрыл глаза и начал сползать со стула на пол. Я подлетела к бездыханному телу, набрала полный рот воды, прыснула ему в лицо и, чтобы окончательно привести его в чувства, похлопала по щекам. Сначала открылся один глаз, потом другой. Оба глаза были полны страха.
— Тушкин, вы чего-то боитесь?
В ответ он только кивнул.
— Чего вы боитесь?
— Что вы подумаете, будто это я убил Настю.
— А у вас была на то причина?
— Не знаю. Но, может, она кому-то рассказала?
— Настя? О чем рассказала?
— Да, Настя. Я ей признался в любви. В первый раз в жизни, — Тушкин всхлипнул.
«Не поздновато ли для тридцатилетнего мужчины?»
— А она?
— Она рассмеялась и поинтересовалась, спросил ли я разрешение у тети.
— Вы обиделись?
— Да, но я был готов все ей простить.
— И вы пошли вечером в пятницу к ней? — осторожно спросила я.
В голове я вовсю раскручивала стройную версию. Тушкин был рожден болезненным ребенком. Его опекали все, кто мог: мать, бабушка, незамужняя тетка. Они не давали ему шагу ступить и напрочь лишили его инициативы. Он не вырос настоящим мужчиной, а стал нервным хлюпиком, робким и недалеким. И вот, надо же было такому случиться, он влюбился в девушку. И не просто в девушку, а в умную, красивую и сильную. В девушку с характером. Она высмеяла его признание. Он вспылил и в состоянии аффекта треснул Настю по голове попавшейся под руку лопаткой.