Если забуду тебя, Тель-Авив
Шрифт:
А в-третьих, в него попасть, как в закрытый клуб для миллиардеров-трансгендеров, в компанию к Дженнифер Прицкер. Когда я его примеряла, это был фильм ужасов. Причём тесен он не в жопе, как могут заподозрить недоброжелатели – там нормально, а вот на спине нет застёжки, поэтому даже при моём микроскопическом росте надо хитрейшим образом извернуть шею. Но влезла, погарцевала перед зеркалом, а потом опа – оказалось, что вылезти ещё на порядок сложнее. И тут, знаете, накатывает такая тоска шизоида-клаустрофоба, который до смерти боялся оказаться взаперти – в лифте, в ситуации, в отношениях, – и вдруг замурован практически в границах второй кожи. Я, конечно, выцапалась, сломав три ногтя, но опыт страшный.
И вот сейчас, когда я в очередной
Успех! успех! Я теперь в два раза чаще купаться буду!
3
Долго говорила по телефону – а для этого обычно ухожу на пляж и гуляю вдоль воды. Не знаю почему. Наверное, чтобы как-то пережить процесс, он для меня непрост. Голос в трубке создаёт в голове белый шум и рассыпанный пазл, поэтому перед глазами хорошо иметь длинный берег и горизонт, а основным фоном гул моря. К концу разговора пошла в сторону дома, увидела кактус и зачем-то хорошенько похватала его за плоские развесистые уши. С тех пор уже который час удивляюсь – кто опунцию лапал, тот поймёт, а кто нет, это как стекловата, остаётся с тобой надолго и во всех частях тела. И не то чтобы я не знала, просто в тот момент пазл пересобрался, и куст выглядел как собака.
Такова судьба нежного волевого невротика: он может всё, что не может. И по телефону, и на автобусе, и на публике выступить, провести детский праздник, много часов преподавать или ещё чего. Соберётся, сделает, выслушает «ну вот, а ты говоришь – ничего же страшного», кивнёт – а потом неожиданно, как летучая мышь в наушниках, врежется в стену, умудрится нанести себе такой удивительный ущерб, что многие усомнятся в его паспортном возрасте, ибо слабоумные этого класса столько не живут. А так он, конечно, может, почему нет.
И для меня совершенно не загадка, почему у ярких профессионалов такие цены на тексты, выступления, проекты – он же быстро, качественно и с очевидной лёгкостью всё сделал, мог бы чуть упасть, взять пять заказов на треть дешевле, ну и вообще, неужели трудно пойти навстречу. А он за то берёт, что говорил с клиентом по скайпу, между лекциями ночевал не дома и вообще ВИДЕЛ ЛЮДЕЙ, а клиники неврозов нынче недёшевы. Так что вы-то платите за контент, но он берёт не за это.
Тем более, август у нас такой тяжёлый, кто раньше не особо тупил, и тот начинает. Я когда маленькая была, ненавидела ездить к бабушке, потому что она всё время грозилась: «Если не будешь есть щи, вылью за пазуху». Никогда не выливала, но я всё равно чувствовала, как густые горячие жирные щи текут по груди и животу, впитываются в шерстяной свитер, и он потом липнет и кусается. Я и сейчас его чувствую, потому что в израильском августе ты этот свитер носишь, не снимая.
Вчера случайно высунула нос из дому в пятом часу дня, теперь впору писать мемуар «2000 шагов: как я выходила» или хотя бы готовить двадцатиминутную лекцию для TED. Ну вы знаете, тёмная сцена, я в чёрной водолазке стою в луче прожектора: «Я хочу рассказать вам историю о самом тяжёлом опыте моей жизни – конечно, не считая того момента, когда я знакомилась со свекровью». (Смех в зале.)
Хотя на самом деле у нас всего 33 градуса в тени, к концу недели будет жарче. Это время августовского отчаяния, когда впереди ещё месяц круглосуточной жары. Я уже знаю, что справлюсь – в ковид же справилась просидеть здесь всё лето безвыездно. Но внутри всё равно, как лиса в горящем лесу, мечешься и воешь.
Странная вещь приключилась за одну ночь. Засыпала девушкой, чья забота была только любить, а с утра проснулась женщиной, которой завтра платить за квартиру. Засыпала с любовником, а проснулась замужем, вечером была тощей, а с утра кругла.
Вчера жила в мире, где мы юные, а ещё есть
Засыпала под длинный июльский дождь, заливающий тёмный московский двор, а проснулась от беспощадного средиземноморского солнца. Вот разве что ложилась голой и голой встала – в другом теле, в другой мир.
И не то странно, что всё это случилось со мной, а то, что я по-прежнему надеюсь – всё это можно как-нибудь исправить. Не бывает, чтобы совсем нельзя починить – и меня, и время, и саму жизнь.
Прогулка осенью
1
Счастливее всего тель-авивский человек осенью. Осень, это новая весна, скажет нам журнал для женщин, и это будет чудовищной ложью, когда бы не тель-авивское лето. В ботаническом саду мне подтвердили, что я куст, потому что израильские деревья живут со мною в одном режиме: летом поджимают листики и уходят в корни из-за жары, а с осени начинают выглядывать, колоситься, флиртовать и переть в рост. И я прямо чувствую, как с каждым градусом, на который опускается термометр, во мне прорастает новый побег. Пока непонятно куда, потому что октябрь наш равен марту, и ничего ещё нельзя знать наверняка. Но уже ясно, что будет радость, даже если её не будет, и три платья взамен того, что я порвала недавно. Местами даже в убедительные клочья, потому что спускалась с крутой горки и рассудила, что ехать на заднице по колючкам гораздо разумней, они, если что, удержат.
И как ни тревожься, а деваться некуда, есть платья – будет и жизнь.
Лживое платье из лёгкого шёлка способно обмануть женщину и внушить ей, что невозможного нет и даже любовь вполне вероятна. И сама она вовсе не корова, а цветок в лепестках алых или синих. Но когда обман вскроется, в несчастливой любви женщина всё равно обнаружит себя коровой, и это не категория веса. Это вообще не обидно, такова правда жизни – какой бы лёгкой женщина ни была, когда её не полюбят, она чувствует себя огромной и неуместной, печальной, вздыхающей, пережёвывающей клок сухой травы, привязанной к дурацкому колышку и безразличному бухому пастуху. Это субъективное, но абсолютно непобедимое ощущение. Когда мне было пять лет, мама говорила, что я тяжёлая, как кирпич, и это была её правда – всякий ребёнок тяжёл для матери, хоть пятнадцать в нём кило, хоть четыре; он тяжёл с того момента, как она почувствует первую утреннюю тошноту, ещё ни о чём и не зная.
Так и в несчастной любви всякая женщина тяжела для себя, утомительна и неповоротлива. Даже когда люди, наблюдающие за ней, говорят о хрупкости и тонкости, об огне и красивом страдании, она-то знает, что только и может брести, задевая стены тощими боками, и пятнистая шкура поедена слепнями, а вместо слов осталось тупое мычание и рёв.
Но пока плохого не случилось, легко верить лживым платьям, что любовь уже вот-вот и наверняка счастливая, потому что вот же лепестки, алые и синие.
2
Вчера в ночи пошёл первый настоящий дождь после лета, я натянула своё самое шёлковое платье и выскочила скакать. Мгновенно, конечно, промокла, как скотина, но романтический момент в этом и состоял, чтобы впервые с апреля стало мокро и холодно. А сегодня читала новости и чувствовала себя шекспировской ведьмой – дожди, град, угроза наводнения, да, ещё, ещё.
Прогулка по Ротшильд
1
Собиралась на бульвар и украсила себя, как смогла – завязала на жопе бант, приговаривая, что женщина с бантом на жопе – это всегда подарок. Очень старалась одеться безупречно, потому что обзавелась некоторым изъяном внешности и надо было его компенсировать.