Если забуду тебя, Тель-Авив
Шрифт:
Я пока удалилась ловить покемонов, а он пошёл заказывать. Возвращается и говорит:
– Среднюю взял. Вообще хотел большую, но парень посмотрел на нас и сказал, что большую нам много.
После этих слов я зарыдала и упала на асфальт, колотя себя кулаками по лицу, но это всё внутри, в душe, а вслух сказала:
– Это потому, что я жирная, да?
– Наоборот, потому что ты маленькая, нам вдвоём столько не осилить.
Какая жалкая утешительная фигня. Всем же всё ясно, ну.
Хотя, конечно, от угла зрения зависит не то что многое, а совсем всё. Идём мы как-то с подругой Анной по Ротшильд
– Милая какая реклама, – говорю я. – Аист в гнезде птенчиков высиживает, видать репродуктивного центра какого.
– Милая, – соглашается Анна. – Только это палочки и лапша, а реклама кафешечки.
Подумавши, я согласилась, что вряд ли людям посреди бульвара предлагают осеменяться, но шла бы одна, так и остался бы аист.
А в другой раз идём мы по Неве-Цедек с другой подругой и проходим мимо того дома, который сфотографировал каждый порядочный турист – где на стены налеплены задастые кукольные бабы. И подруга говорит с печальным лицом:
– Какой странный сюжет, толстеньких женщин сбрасывают из окон, а они падают и цепляются.
– Да что ты, – говорю я. – Всегда видела это наоборот: тётеньки ползут вверх по стене, потому что там в окне живёт прекрасный юноша, и они стремятся. Это просто ты слишком недавно из Москвы.
3
Лунное затмение выглядит возмутительно. Не люблю, когда жрут луну. И тяжесть такая, будто я знаю, кто её съел.
В первом часу ночи наконец-то созрела погулять, собираюсь, а муж с интересом наблюдает. Нашла оранжевую тряпочку.
– Что это, штанишки или юбочка?
– Платье, сто лет у меня уже.
– Надеюсь, ты в него поместишься, – доброжелательно говорит он.
…Даже лучшие из них…
Тщательно оделась – когда у тебя оранжевое платье, ничего вроде уже не надо, кроме зелёного шёлкового платочка на запястье. Но вдруг в порыве вдохновения нашла булавку и приколола на лямку рюкзака лохматого ангела размером с пачку «Кэмела» без фильтра. Осмотрела себя с большим удовлетворением:
– А всё-таки хорошо превращаться в городскую сумасшедшую постепенно, деликатно и по чуть-чуть.
– Да, был бы кошмар, если сразу в один день – белила, помада, драная юбка, шляпа и радужное боа.
– Да, я начинаю издалека.
Завершить превращение сегодня не получилось: встретила четверых серых котят, но никто из них не выразил желание стать моим, так что не в этот раз. Хотя один был очень ничего, но я всё-таки ещё не совсем в той кондиции, чтобы притаскивать в дом бродячих животных совсем без запроса с их стороны.
Глядела на себя в витрины и на фото, и вынуждена с горечью признать, что с годами не образовывается во мне никакой значительности и женской стати, а всё больше похожа я на растерянного пингвина, который побуждает ближних взять его за крыло и отвести в зоопарк, планетарий и на карусельки. Думала, может погуглить советы стилиста, но на запрос «как стать шикарной, когда ты пингвин» Гугл не выдаёт ничего определённого.
Вот ведь какая неудачная вышла жизнь. Хотя, как посмотреть – на карусели меня, конечно, тошнит, а в планетарий я с радостью.
4
Не
Говорить, соответственно, я хочу только об этом, и нужно всё время держать себя в руках, чтобы каждую беседу не сворачивать к костям и килограммам. А то ещё немного, и стану сообщать случайным собеседникам, что жопень, вообразите, спaла и сделалась с кулачок, и в доказательство совать под нос сухонькую фигу.
Муж наблюдает за мной с некоторой тревогой, и хотя тоже худеет за компанию, старается вернуть меня к здравому смыслу. Иногда заходит в своём усердии слишком далеко и недавно сказал тем спокойным тоном, которым произносят самые ужасные вещи:
– Ты же понимаешь, что даже если отощаешь до сорока кило, всё равно не станешь девочкой-подростком?
А я даже не успела совладать с лицом и посмотрела на него глазами то ли раненого оленёнка, то ли срущей собаки, то есть с мукой и недоумением.
Как же не стану.
Прогулка за хобби
1
Вечером шла на йогу и уже второй раз встретила экскурсию возле своего подъезда. Решила, конечно, что это водят ко мне, и незаносчиво помахала рукой. Пусть знают, что у нас в Тель-Авиве селебрити просты и доступны.
Спешила на берег в обнимку с ковриком для йоги и увидела, что из дверей лавочки выглядывают ноги, которые висят и покачиваются. Со свойственным мне оптимизмом решила, что это хозяин повесился, но оказалось, он просто выкатил своё инвалидное кресло на порог и болтал ногами от радости жизни.
И в третий раз, если кто не понял, повторяю: Я ХОДИЛА НА ЙОГУ, чтобы заниматься у моря, глядя на закат. По дороге туда всё во мне пело, мышцы левого бедра перекатывались под тонкими шёлковыми лосинами, и я была настоящая тель-авивская хипсторка, спортивная и худая.
Тем удивительнее был момент, когда с началом урока золушка превратилась в тыкву и могла только перекатываться с одного полужопия на другое. Не понимаю, как это вышло. Вообразите, во время упражнения на равновесие меня укачало и затошнило, а на обратном пути я осознала, что кажется вывихнула одно из самых красивых своих бёдер.
2
Видела фото прекрасной женщины-йога с мощным телом и ужасными текстами. Гнётся, несмотря на массу, хорошо, спору нет, но пафосная мимика вступает в серьёзное противоречие с позой – вообразите, что многозначительное лицо гуру строго смотрит на вас откуда-то из-под жопы.
Потом посмотрела коротенькую запись с нашего урока йоги, ждала, когда камера дойдёт до лилового коврика, и с удовлетворением отметила, что диета работает: вон какие ноги стали тонкие и длинные. Камера тем временем ползёт дальше и показывает девицу с икрами-бутылочками… тоже на лиловом коврике… о, да у неё и майка, как у меня. А та первая я почему-то в голубой. Но я настаиваю, что та – настоящая, коврик-то вот он!